Потерянные Наследники
Шрифт:
— О чем ты? — Поинтересовалась я, собирая картонные купюры из банка по завершении прохода очередного круга монополии.
— На случай, если твоего охранника не пустят вместе с нами в зал.
Я ошарашенно подняла на Вику глаза, поражаясь ее наглости.
— Агат, — Алина встала с дивана и приблизилась к нам, опуская руки Адриану на плечи, — ты уверена, что твои родители одобрят, если ты придешь на бал фактически одна? Томас ведь будет там с тобой только по работе.
Они вчетвером уставились на меня. Два моих самых близких человека в этом городе, да и по жизни вообще, и две барышни, включившие
— Адриан, Макс, вы тоже так думаете? — Холодно спросила я. Мой близнец, предчувствуя бурю, успокаивающе поглаживал меня по руке.
— Мы обсуждали эту ситуацию несколько раз, — начала Алина.
— Не хочется, чтобы после такой подготовки все рухнуло, — продолжила Вика.
— Да как это вообще связано?! — Вскрикнула я, бросая на стол игральные кубики.
— Нам кажется, — Алина как бы непроизвольно запустила пятерню в отросшие волосы Адриана, — ваш старший брат сможет здорово надавить на тебя, если узнает, что Томас твой охранник…
Я с силой стукнула кулаком по столу, так что вздрогнули пустые стопки.
— С каких это пор вы позволяете залезать в ваши мысли и говорить за вас?! — Рявкнула я на парней. — Вы что, яйца свои на хранение сдали?! Подумали они! А вы обе! — Я переключилась на Вику с Алиной. — Если у вас такие сомнения вызывает Томас, может быть, я одолжу кого-нибудь из ваших парней?! Вы имеете право выражать своё мнение только потому, что мой близнец и лучший друг выбрали вас себе в девушки! Но это не значит, что я считаю вас своими подругами, а ваши советы и мнение имеют для меня хоть какое-то значение! Не в том месте вы мамочек включили, наседки!
Когда я спрыгнула с бурного стула, меня всю поколачивало от гнева. Швырнув свои карточки с недвижимостью, я направилась к выходу. Но мне хотелось сделать им ещё больнее:
— Рано или поздно они вас бросят. А я всегда буду рядом. Так что берегитесь, дамочки.
Я быстрым шагом покинула кухню. Прежде чем за мной хлопнула дверь, до ушей долетело протестующее шипение Вики:
— Не ходи за ней!
От этого я лишь коварно ухмыльнулась. Но, оставшись в комнате с самой собой один на один, если не брать в расчёт Тайлера, перетащившего в мою спальню свою лежанку и уже мирно храпевшего, зарывшись в уцелевший клочок шарфа Свята, превосходства я больше не чувствовала. Я ведь не неудачница, раз иду на бал со свои же телохранителем? Я же сама его выбрала. Ведь так?
Дверь без стука приоткрылась, и ко мне неуверенно заглянула голова Макса.
— Можно?
Я кивнула, двигаясь на кровати, чтобы уступить ему место. Макс сел рядом и смерил меня задумчивым взглядом.
— Ну? И что это было? Зачем ты так, Агатик? Что происходит в твоей жизни, что заставляет тебя говорить такие жестокие вещи?
— Потому что ты всегда это делаешь, — тихо сказала я, — после каждого неудавшегося романа. Приходишь ко мне, чтобы зализать раны, восстановить пошатнувшееся самолюбие, потому что я никогда не обижаюсь. Ничего не требую от тебя и не вспоминаю, как забывал ты о своих обещаниях. Потом ты снова влюбляешься и уходишь. Идёшь дальше. А я остаюсь ни с чем.
Я со вздохом уставилась на свой свитер. Вот я сама и ответила на свой вопрос. И снова спасибо Томасу, что
— Ты сама отпускаешь меня, — печально отозвался Макс, вырывая меня из задумчивости, — не просишь остаться. Никогда. Я хотел попробовать снова, ты знаешь. Но ты сама велела мне уходить.
— Ты любишь Вику?
— Да. Да, люблю.
— Тогда иди к ней! Не смей давать ей повод усомниться в тебе! Я не хочу пока принимать тебя назад! — Почти шутливо приказала я. Он ушёл, а я переоделась и нырнула под одеяло, потушив свет.
Но мне вдруг стало так одиноко, так неуютно в собственном доме, где за стенкой две влюблённые парочки ворковали между собой. Влюблённые по-настоящему, влюблённые в плоть и кровь, готовые просыпаться рядом с нечищеными зубами и помятыми лицами, влюблённые в души, а не как я. Поломанная и никому не доверяющая. Нас с Адрианом предавали одинаково сильно и много. Только для него любовь осталась доступна, а для меня чувства стали чем-то сродни увлекательной азартной игры, в которой я непременно должна была выиграть.
Когда я шла по коридору мимо кухни то, бросив мельком взгляд на Адриана с Алиной и на Макса с Викой, поняла, что в глубине души хотела бы, чтобы у меня было, как у них.
Взаимно. Пылко. Искренне.
Леденящая кровь ночная стужа сковала мне лёгкие. Поплотнее закутавшись в пальто, под которым были лишь пижамные штаны и тонкая майка, я побежала в кофейню, перепрыгивая через образовавшиеся сугробы. На подступах к тёплому помещению и горячему шоколаду, меня догнал Томас.
— Больше не отрицай, что живёшь тут! — Выкрикнула я, заскакивая внутрь. Пока Мария, работавшая в ночную смену и уже нисколько не удивлявшаяся, что мы могли заявиться к ней в любое время суток, делала мне шоколад, меня всю трясло от холода.
— Ну и что случилось? Что за потребность выбегать из дома почти голой и пить горячий шоколад в два часа ночи? — Поинтересовался Томас, усаживаясь рядом со мной за столик.
— Хотела убраться оттуда, — проклацала зубами я, изучая большой мягкий темно-синий свитер, который так здорово подсвечивал полусонные глаза Томаса, — я разбудила тебя?
Вместо ответа телохранитель задрал рукав, показав мне своё широкое запястье, на которое был надет браслет, похожий на фитнес-трекер.
— Он вибрирует каждый раз, когда ты переступаешь порог квартиры, и прекращает, когда я оказываюсь на определенном расстоянии от тебя. И не вздумай искать на себе датчик слежения, поняла?! Ты все равно не найдёшь.
Я только закусила губу, пытаясь скрыть любопытство.
— Очень в духе моего семейства. Сначала выгнать, а потом велеть охранять, — проворчала я, размешивая ложкой долгожданный обжигающе горячий напиток.
— Агат, что они тебе сделали? Это какой-то затянувшийся подростковый бунт или все правда? — Тихо спросил Томас, неотрывно глядя на меня. И под этим пристальным, невозмутимым, ни разу за все время не осудившим взором, я собралась с духом и повела плечом так, что пальто сползло с него, выставляя на свет божий мое уродство. Шрам охотно впитал в себя весь холод этой ночи, и озноб прошиб меня от лопатки до пояса.