Потерянные Наследники
Шрифт:
— Я не очень уверена, — прозвучал ее тонкий высокий голос, — но, похоже, у нас проблемы.
Я рефлекторно глянул на браслет, но ничего странного не обнаружил, Агата была в квартире. Алина молча схватила меня за рукав и, путаясь в подоле, потащила к одной из комнат, жестом предлагая мне зайти внутрь.
Иначе и нельзя было представить ее спальню, это я отметил ещё в прошлый раз: огромный шкаф, огромное зеркало, огромная кровать, но теперь в глаза бросался ещё стеллаж с книгами в противоположном углу. Взгляд выхватил нескольких авторов: Диккенс, Остен, Голсуорси, Тартт, Толстой. Семейные саги, истории длинною в жизнь и судьбы
Со стороны противоположного края кровати торчала знакомая темноволосая макушка. Агата сидела на полу, а вокруг неё растекались бесчисленные слои ткани ее чёрного платья. Из-за жесткого корсета она не могла прогнуть спину, так что поза, в которой я застал ее там, напоминала кукольную.
Она сосредоточенно грызла свою тонкую нижнюю губу, но, заметив меня, вздрогнула и подняла голову. Я первый раз увидел ее такой, как описывал мне Уильям Эркерт: загнанного в угол ребёнка с широко распахнутыми в испуге влажными глазами.
Агата отвела взгляд и, сложив на груди руки, продолжила кусать губу. Она даже не отдавала себе отчёта в том, как легко эта ее привычка могла меня возбудить.
Я опустился на пол рядом, не зная, с чего мне начать, но она опередила меня:
— Я отменила заказ на Дезди и Орландо.
— Почему?
— Не хочу, чтобы они пострадали, — неожиданно вздохнула она, — Артур легко может выяснить, откуда они появились. Направит к ним полицию, бордель закроют, а их всех посадят. Из-за меня.
Я отлично помнил, с каким азартом в глазах Агата носилась по окраинам города, выискивая тайные адреса приютов ночных бабочек, как она кровожадно предвкушала растление своих родителей и старшего брата. Так что, не трудно было догадаться, какого усилия стоило принятие такого решения.
— Что-то случится… это неминуемо. Пора позаботиться о себе самих, чтобы не подставиться и не угодить в ловушку… — она говорила сама с собой, именно себя убеждая в правильности принятого решения.
— Я же здесь. Что тебе может угрожать?
— Может быть, и в твоих силах защитить мое тело, телохранитель, вот только это семейство давным-давно предпочитает убивать морально.
— Можно подумать, в тебе ещё осталось что-то уничтожаемое, — парировал я, изучая ее шею и острые ключицы, на которые спадали волнистые пряди волос. Грудь, которой, я уверен, в том корсете было очень тесно, поднималась и опускалась в размеренном ритме, но когда Агата ощутила на себе мой взгляд, ее дыхание сбилось. Всего на секунду, но достаточную, чтобы я успел это заметить.
— Что-то должно было остаться, — прошептала она, пробегая глазами по моему лицу.
Я видел, как действовал на нее, чувствовал, как ее тело реагировало на меня, и не понимал, почему до сих пор не извинился за свои оскорбления. Ведь она действовала на меня точно также. Просто я скрывал это гораздо более умело.
Агата подалась вперёд, и я обхватил руками ее лицо, чтобы удержать на расстоянии, но она просто закрыла глаза. Я провёл большим пальцем по ее нижней губе, ощутив на нем прерывистый вздох.
В дверь настойчиво заколотил чей-то кулак, давая понять, что пора выезжать, но Агата даже не шевельнулась. И в тот момент я понял, что
— Страшно? — Тихо спросил я, и она едва заметно кивнула. — Смотри на меня.
Агата неохотно открыла глаза.
— Я буду там. С тобой. Я твоя тень, а ты мой ночной кошмар, помнишь? Как только что-то пойдёт не так, я увезу тебя оттуда.
Из ее глаза неожиданно выползала слеза, и это был совершенно противоположный эффект тому, что я добивался.
Алина
Четыре человека и два призрака, в таком составе мы поднимались по ступенькам иностранного представительства. Закрывшиеся за нами двери будто перебросили нас на парочку веков назад, во времена светских раутов и бессовестного неравенства. Если раньше сословную принадлежность носили как бремя или корону, теперь высшие слои вынуждены были скрываться, дабы не быть задавленными осуждением среднего класса. Но здесь, в этом почти что дворце, каждый человек нёс на себе как минимум полмиллиона, если не брать в расчёт бриллиантовые колье, серьги или запонки. Это действительно был бал у Сатаны, шабаш, как угодно, куда подъезжали на роллс ройсах и бентли люди, которых я никогда бы не смогла представить в повседневной жизни. Готова была поспорить, что с рассветом половина из них сгорит, если не на солнце, так в пожаре собственного эго.
Высокомерные лица были повсюду, а мы ещё даже не поднялись в бальный зал. Лицемерные улыбки и бесцеремонные взгляды облизывали нас со всех сторон, когда обнаружилось, что мы единственная группа, осмелившаяся нарушить дресс-код. Бордовые, синие и изумрудные юбки шуршали по полу, презрительно минуя нас. Даже мужчины были в смокингах глубоких оттенков требуемых цветов. И ни один не выглядел при этом, как гей, будь он им хоть трижды.
Оставив в гардеробе верхнюю одежду, мы прошли через металлические рамки, внушительного вида охранник проверил наши приглашения и жестом указал на огромную мраморную лестницу, застланную роскошной темно-зеленой ковровой дорожкой. Адриан и Агата, шедшие с двух сторон от меня, замерли, как по команде, безмолвно созерцая ковёр. Я держала Адриана под руку, так что легко ощутила напряжение, сковавшее его тело. Агата, которой накрутили волосы и собрали в роскошный объемный хвост, делавший ее похожей на Венеру даже с дерзко подведёнными глазами, смотрела на брата. Только по ужасу, застывшему в ее тёмных глазах, я понимала, что между ними происходил немой диалог. Будто они оба только в ту секунду поняли, что нет больше пути назад. Ещё мгновение, и маски снова вернулись на их лица. Агата первой поднялась на ступеньку.
— Let's get ready to rumble! — саркастически произнёс Макс, распахивая перед нами двери в огромный зал. Я незаметно скользнула рукой к запястью Адриана, почти сразу ощутив его бешеный пульс. Сердце сжалось от жалости, но я ничего не могла поделать, кроме как держать его и подпитывать своей энергией. Томас ни на секунду не оставлял Агату одну: его рука спокойно лежала у неё на спине, то ли удерживая на ходу, то ли не давая повернуть назад.
В центре огромного зала возвышалась гигантская живая ель, украшенная бесчисленным множеством игрушек, каждая из которых висела точно на своём месте, и гипнотизировавшая загадочным мерцанием своих золотых огоньков.