Потерянный бог.
Шрифт:
Иласэ зло засмеялась:
– Девушка, которую ты знаешь? Ну и ну! Как мило! Заткнись и не дергайся, или я начну пускать тебе кровь, пока не подчинишься. А сейчас, - она провела кончиком кинжала по его шее до самой мочки уха, - я кое-что спрошу у тебя, и ты расскажешь мне правду. Если солжешь, я узнаю от кинжала и убью тебя.
Его взгляд сказал Иласэ, что Тартис не знал, верить ли ей, не знал, верила ли она в собственные слова.
Иласэ ощутила яростный триумф: наконец-то она узнает правду, узнает, кто убил ее сестру. Она уже хотела
– Ты был на южной границе во время нападения кочевников?
– процедила она.
Ее вопрос удивил Тартиса, во взгляде мелькнула растерянность - такого он явно не ожидал.
– Нет, - прошептал он.
Что?!!
Иласэ стиснула рукоять, готовясь, в приступе ярости, перерезать его лживую глотку.
«Он говорит правду», - голос кинжала прозвучал недовольно, с оттенком скуки: клинок хотел убивать, почему она тянет?
Растерянная, Иласэ заколебалась, то касаясь кинжалом его шеи, то отводя в сторону. Наконец, она задала следующий вопрос:
– Кто там был из Темных?
Тартис покачал головой, глядя то на ее руку с кинжалом, то на лицо:
– Я не знаю.
Нет! Этого не может быть!
– Ты принадлежишь Братству Хаоса?
– этот вопрос Иласэ почти прорычала.
Тартис вновь явно заколебался:
– Нет. Думаю, что нет. Я не проходил инициацию и не был на собраниях.
Ее яростная устремленность таяла с каждым словом.
– Но ведь ты убивал людей, верно?
– выкрикнула Иласэ, машинально затягивая петлю.
– Нет, - прохрипел он, пытаясь ослабить давление веревки на горло.
– Ты мучил сервов!
– Нет!
– Ты насиловал девушек!
– Нет!!!
– Проклятье! Но что-то ты же делал! Скажи мне, что ты делал!
– разозлившись, Иласэ вонзила кинжал в землю рядом с его головой, и Тартис, уловив резкое движение, в панике дернулся в сторону, вскинул руки, чтобы с силой оттолкнуть ее.
Изумленная, девушка откатилась в сторону, рука соскользнула с серебряной рукояти, и клинок остался торчать в земле. Если б не это, она бы убила его.
Тартис попятился назад, повинуясь животному инстинкту бегства. Иласэ опомнилась первая, взгляд устремился к рукояти, но его глаза последовали за ней, и к оружию Тартис метнулся вперед нее.
Темный был быстрее, но Иласэ, с воплем ярости, бросилась вперед и впилась в его лицо ногтями. Четыре глубокие кровоточащие царапины прошлись по его лбу и носу. Тартис бы не отступил, но ее вторая рука нацелилась в его глаза, и он дернулся назад, спасая зрение.
Иласэ выхватила из земли кинжал и бросилась на Тартиса, ударила его плечом в солнечное сплетение, и они упали. Ее рука с оружием, светящимся в предвкушении убийства, взметнулась вверх. Одна рука Тартиса метнулась к ней, в тщетной попытке перехватить удар, другая инстинктивно закрывала голову. И то, и другое было бесполезно - кинжалу не обязательно прикасаться, чтобы убить.
– Не надо!
– крик был полон такого ужаса и отчаянья, что Иласэ замерла, рука повисла в воздухе.
«Ника кричала так же?»
Сделай это! Убей его быстро, пока он не сопротивляется…!
Тартис медленно убрал руку, прикрывающую лицо, дыхание вырывалось глубокими прерывистыми всхлипами:
– Я не сделал никому ничего плохого, - выдавил он, почти умоляя ее.
– А как же я?
– прошептала Иласэ.
Что-то мелькнуло в его глазах, и, будь Темный кем-нибудь другим, Иласэ сочла бы это за стыд.
– Прости, - сказал он хрипло, - я знаю, что ты мне не веришь, но я, правда, сожалею.
Иласэ хихикнула, но ее глаза оставались черными ледяными провалами:
– О, я верю тебе, верю: ты действительно сожалеешь, что оказался в таком положении, - она сжала рукоять крепче, и Тартис вздрогнул. Иласэ снова засмеялась:
– Посмотри, как ты сейчас жалок! На самом деле ты просто глупый щенок, притворяющийся мужчиной. Избалованный сопляк, ноющий, как ему тяжело, в то время как другие сражаются за свои жизни и за жизни своих семей! Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ты думаешь, это игра, это веселье? Ты назвался чудовищем - ты ответишь за свои слова.
– Нет, подожди!
– Тартис смотрел на нее в панике, с трудом удерживаясь, чтобы не попытаться оттолкнуть, понимая, что тогда она точно убьет его.
– Почему нет?
– крикнула в ответ Иласэ, - назови мне причину.
– Ты не убийца, - он произнес эти слова неуверенно, с интонациями ребенка, убеждающего самого себя, что монстры под кроватью не существуют.
– Я - убийца!
– крикнула Иласэ в ответ, еще раз располосовав ему лицо ногтями.
– Это реальный мир, и все мы - убийцы и монстры! Убей или будь убитым, и я выбираю первое!
– Но я ничего не сделал!
– Мне все равно!
– крикнула она в ответ, но в ту же секунду, услышав собственные слова, поняла, что бледнеет.
Ведь это неправильно. Как ей может быть все равно?
Иласэ внезапно осознала, что хочет убить его, и неважно, виновен он, или нет. Она хочет разрезать его на кусочки за все, что она выстрадала, за погибшую Нику и приемных родителей, за десятки других, сгоревших в магическом огне, за обезображенные трупы маленьких детей.
Она хотела отомстить, и неважно, кому…
Но ведь он невиновен…
Это пока, - подумала Иласэ с яростью. Еще несколько лет - и все, чем он впустую похвалялся, станет реальностью. Но я не позволю ему дожить до этого.
И он пытался изнасиловать меня. Я не прощу его.
Ты и не должна. Но ты не можешь убить его.
Иласэ с яростью затрясла головой, сражаясь с внутренним голосом. Тартис вздрогнул, думая, должно быть, что она окончательно спятила.
Мы не убиваем невиновных, - сказал этот голос, ее совесть, нежная, как бархат, скрывающий сталь, - Ника была невинна, дети, погибшие на южной границе, были невинны. Мы должны защищать, помнишь?