Потерянный бог.
Шрифт:
«Ты не будешь видеться с ней. Ее предки слишком долго жили среди дикарей и растеряли те немногие достоинства, что когда-то имели». Губы Амадея презрительно кривятся, «Она не достойна войти в нашу Семью. Брось ее».
«Да, отец».
Он почти разрушил тогда свои отношения с Локустой.
Иласэ улыбается ему: «Я не боюсь тебя». В ее шоколадных глазах сияет доверие. Доверие.
Он воспринимал это как насмешку, а на самом деле она говорила: «Я верю, что ты не причинишь мне вреда». Она на самом деле жила в счастливом мире иллюзий. Доказательство
И какое право он имел забирать у нее это?
Она всего лишь ствура, - прорычал злой голос внутри.
Но что плохого она сделала ему?
Она родилась, - отозвался тот.
И виновата в этом также, как я?
– ответил он своему внутреннему голосу.
Она не выбирала, кем родиться, это не было ее виной.
А он… он не смог причинить ей вред, как бы сильно не хотел этого, как бы зол на нее ни был. Он не смог.
Дарен запрокинул голову и смеялся до тех пор, пока на глазах не выступили слезы. Волна облегчения прошла сквозь него, потому что теперь выбора не было. Он не смог сделать то, что должен был. Он не смог стать своим отцом.
Дарен не знал, каким будет его будущее, когда он вернется (если он вернется). Жизнь запуталась еще больше, поставив перед ним новую, быть может, смертельную, дилемму. Но сейчас это казалось неважно. Сейчас, на краткий момент, он стал свободен.
Иласэ. Он должен был сказать ей, объяснить, извиниться. Он зашел слишком далеко, на самом деле мог сломать ее - она такая хрупкая.
Дарен вскочил на ноги и побежал назад, туда, где оставил девочку лежать на земле. Съежившуюся в плачущий комок… Эта мысль заставила все внутри судорожно сжаться.
Он вышел из-за кустарника и резко остановился. Ее нигде не было.
Губы Дарена сжались в тонкую линию. Проклятье, куда глупышка ушла? Неизвестно, что бродит в этих лесах, он должен найти ее, прежде…
Что-то сильно ударило его в затылок, от резкой боли глаза на мгновение потеряли способность видеть. Следующий удар пришелся по пояснице, и позвоночник завопил в агонии… Он упал, неловко, и этим ударом из легких вышибло весь воздух. Тотчас веревка обвилась вокруг его горла, лишая остатков кислорода. Он захрипел и дернулся, сопротивляясь, но что-то холодное, острое и очень знакомое прижалось к шее…
Дарен застыл, потом несколько раз зажмурился, пытаясь вернуть зрение.
То, что он увидел, заморозило его внутренности в ледяной комок. Иласэ была над ним, край петли зажат в одной руке, кинжал, сияющий ярким светом, в другой. Лицо - искаженная маска ненависти, глаза - как две ледяные дыры. И никаких следов слез.
Лезвие еще плотнее прижалось к его артерии, Иласэ чуть наклонилась к нему:
– Ты мертвец, Тартис.
Глава 31.
Осколки несуществующего.
Иласэ моргнула, возвращаясь к реальности. Она лежала на боку, на мокрой земле, с голой грудью, юбка задрана почти до талии. Ее овевал прохладный ветер, откуда-то доносилось негромкое чириканье. Мир был спокоен, тих, нереален.
Иласэ медленно села, одернула юбку, чувствуя легкую тошноту и, вместе с тем, странную безмятежность. Логика подсказала, что у нее шок - невозможно остаться настолько спокойной после всего, что случилось. А если нет, то дела еще хуже, чем она думала: было бы печально сойти сейчас с ума. Попыталась неуклюжими пальцами застегнуть рубашку, но поняла, что все пуговицы на месте, потянула вниз. Ладонь скользнула по груди, влажной от слюны.
Иласэ отдернула руку и уставилась на ладонь в ужасе и отвращение, потом торопливо вытерла пальцы о юбку.
У нее не получилось оттолкнуть его.
Она оказалась слишком слабой, глупой, бесполезной…
Иласэ думала, что сейчас заплачет, ей хотелось плакать. Глаза жгло, но они оставались сухими.
Но отчаянье быстро переродилось в ярость, темную и грязную, как озеро, выплюнувшее виверну.
Она провалила один из самых главных жизненных экзаменов. Но этого не повторится! Никогда больше она не будет такой слабой. Никогда.
Иласэ нашла в себе силы встать на ноги. Движения, поначалу медленные, стали расчетливо-экономными. Она отыскала кинжал, валявшийся в нескольких футах от нее, подняла его, ощутив привычный наплыв магической энергии.
– Где ты была?
– спросил он.
Иласэ мертво улыбнулась и объяснила клинку, что от него требовалось.
– Я сделаю то, что ты хочешь, - с готовностью согласился он…
Для Иласэ Аллеманд все в мире четко делилось на черное и белое.
Высокая красивая девушка стояла перед вделанным в стену зеркалом, аккуратными легкими штрихами заканчивая наносить блестки теней на веки. Ее и без того великолепные зеленые глаза засияли от этого еще ярче.
– Жаль, что ты не хочешь поехать вместе с нами на свадьбу Арира, - проговорила она, обращаясь к приемной сестре, играющей с веером. Та вздохнула, аккуратно закрыла изящную вещичку:
– Я бы с радостью, Ника, но у меня завтра первые экзамены.
Ника покачала головой, лукаво глядя на отражение Иласэ в зеркале:
– А еще некто, чье имя начинается с буквы Р, пригласил тебя после экзаменов на пикник.
Щеки Иласэ смущенно вспыхнули:
– И вовсе не он, а Ильмар!
– Смотри у меня!
– Ника шутливо погрозила ей пальцем. Потом подошла и поцеловала сестру в румяную щечку:
– Тогда увидимся через пару дней.
– Расскажешь мне потом, как там, на южной границе, - Иласэ засмеялась, - А то Кэрик все время хвалится, что такую красоту невозможно представить.
Добро и зло.
Бледное лицо Ильмара, избегающего смотреть ей в глаза; Ролан, уставившийся в землю.
– Сходи к Старшему магистру, Иласэ, - мягко говорит Лилит Кэйрос, глядя на нее со странной жалостью, - он должен тебе что-то сообщить.
Сочувствие в мудрых синих глазах:
– Мне очень жаль, девочка моя, но вчера южная граница подверглась нападению кочевников. Все, кто был на свадьбе, погибли.