Потерянный Город
Шрифт:
Была бы я за стенами этого Города, даже размышлять бы не стала -укрылась среди ночи в темноте, никто бы не нашел. Там я могла постоять за себя. С Алексом или без, но там у меня были маленькие шансы.
Пустой мир не страшен. Опасность представляли только выжившие.
С другой стороны, если бы они хотели меня убить или ограбить, уже бы сделали это. Даган не дурак, зря рисковать не станет. Значит, я им для чего-то нужна.
С такими невеселыми мыслями, я вдохнула свежий морозный уличный воздух и вошла следом в косую дверь.
Пыль и темнота встретили
Впереди, наконец, появился проблеск света - за углом стояла небольшая свеча, освещающая метр вокруг себя. На ее фоне сразу вырисовался силуэт двери, в которую я чуть не влетела.
– Эй, потеряшка, ослепла что ли?
Мне не нравилось, как он обращался ко мне, но делал это лишь из авторитета, постоянно напоминая, кто тут главный. Я не против, лишь бы ночью горло не перерезал.
– Нет, задумалась.
– Смотри под ноги, а то потом костей не соберешь.
Ребята дошли до свечи, ловко маневрируя между нагроможденной мебелью, словно ходили уже здесь раз сто. Может, и ходили, откуда мне знать.
Даган остановился около нее и произнес:
– Холли-Молли, кукла Долли, отпусти меня на волю.
Ребята стояли с серьезными лицами, а я чуть не прыснула со смеху от такого пароля, но на всякий случай запомнила. Сначала была тишина, в которой я слышала собственное сердцебиение, затем послышались шаги за стеной. Внезапно прямо передо мной в сторону отъехали две деревянные панели, скрывающие потайную дверь, и в свете появилась Молли. Пожилая пыльная женщина, повязавшая на себя столько платков, сколько нашла. От нее пахло слежавшимися тряпками и трухой, а ее шляпа с дырявой вуалью видела еще времена мамонтов.
– А, Даган, мальчик мой, заходи, заходи, - голос ее был не менее стар и скрипуч, чем все в этом доме. Я в серьез стала опасаться, что сейчас вся эта конструкция, называющаяся когда-то домом, рухнем на головы, похоронив под своими плитами наши измученные тела.
– Это кто?
– старуха бесцеремонно направила луч фонаря мне в глаза, заставив зажмурится.
– Новенькая? Или на убой?
– Нет, это, - Даган запнулся, размышляя как меня представить. Всяко лучше, чем "на убой". Я даже представлять не хотела, что могло значить последнее.
– Это моя подружка.
Старуха сверлила меня своими пропыленными глазами, пытаясь разглядеть, что такого я могу прятать за пазухой. Не найдя ничего, кроме страха, отчаянья и недоверия, она хмыкнула и повернулась к Дагану.
– Подружка, так подружка. Чего надо?
– Дело есть, как обычно, просто так не приходим.
– Тогда проходите, не стойте в дверях.
Мы прошли в потайной вход, скрываемый ранее деревянными панелями. Коридор был очень узким, вдвоем не разойтись, пришлось идти вереницей, возглавляемой Молли. На стенах висели старые обшарпанные картины с изображениями давно умерших людей. От этого места у меня по спине пробегали мурашки. Хотелось как можно быстрее решить все вопросы и выбраться отсюда.
Наконец мы вышли в комнату, заполненную мягким светом от керосиновых ламп, которых я насчитала около десятка, отчего температура здесь была выше. Я немного успокоилась, постоянная нервозность не шла на пользу - я превращалась в параноика. Где светлее, там безопаснее. Это уже прописано на уровне инстинктов, хотя долгие одинокие путешествия мне доказали, что иногда перемещаться лучше в полнейшей темноте, меньше шанса, что тебя заметят.
– Присаживайтесь, мои хорошие, - Молли села на старое бардовое кресло, вокруг которого стояло три лампы, это ее привычное место, кажется. По крайней мере, она идеально в него вписывалась, словно родилась уже с ним в комплекте.
– Вас меньше стало, - заметила Молли, когда ребятня расселась по пуфикам и стульям.
– Где седьмой? Как его звали? Тими?
– Томи, - ответил Даган.
– Он ушел от нас.
– Ааа, хорошо, рассказывай, что принесли.
– Вот халат новый, утром еще был на работнике в лаборатории.
Он вытащил больничный халат, что заставил отдать ему, и протянул в сухие руки старой женщины. Она аккуратно взяла его и поднесла к лицу, вдыхая запах.
– Сколько хочешь?
Я не понимала, что такого ценного может быть в краденном медицинском халате для старой женщины, но спрашивать не стала. Как сказал Даган - меньше вопросов.
– Не меньше четырех штук, нас сегодня больше, да и с халатом придумаешь, как обойтись, - ответил он.
– Если с умом, то он неплохо принесет тебе пользы.
Молли поднесла халат ближе к свету керосиновой лампы, вглядываясь в ткань. Я наблюдала за всем этим, чувствуя себя пятым колесом, словно я оказалась не в том месте, не в то время.
– Хорошо, Холли! Принеси четверых утренних!
– крикнула старуха куда-то за свою спину.
До этого времени я не обращала внимания, что за креслом виднелся темный дверной проем, из которого только что вышла маленькая девушка. По взгляду я понимала, что она моего возраста, или около того, но рост в полтора метра превращал ее в куклу. Маленькую куклу. Одета она была в рваное бардовое платье, покрытое грязными пятнами от воска. Она прекрасно подходила к комплекту бабушки и ее старого кресла.
Она боялась. Боялась меня, ребят, даже Молли, не знаю, кем она ей приходится. Девушка была маленьким запуганным зверьком. Хотя я сама-то не сильно далеко от нее ушла.
Даган смотрел на нее во все глаза, разинув рот.
– Привет, Холли!
– пропел он, и я поняла - он по уши в нее влюблен.
Она же не замечала никого, лишь на мне задержавшись взглядом, видимо, зацепившись за новое лицо. В руках ее был старый свернутый пакет, она молча протянула сверток Дагану и сразу же ретировалась обратно за дверь.