Шрифт:
Роман "Потерянный крысолов" -несколько выборочных отрывков
***
"В доме выла собака... Протяжно, тоскливо с надрывом, подчас срываясь на жалкий скулеж. Вопль страдающей собачей души зарождался в недрах запертой квартиры 5 и, прорываясь сквозь окна и щели, разносился по подъезду, по двору, по улице и стихал, не достигнув бульвара. Заслышав эти звуки, жильцы невольно застывали в ужасе. Немного потерпев, они стали стучаться к соседу в 5, и не дождавшись никакого ответа, пожаловались красноносому
Три дня спустя молодая дама в черном платье, путаясь в кружевах, едва различая дорогу сквозь пелену слез и темную вуаль, соскочив с подножки экипажа, взбежала на крыльцо уже совсем другого дома и позвонила в дверь. Ей отварил почтенный пожилой господин и поймал в объятья, чуть ли не теряющую сознание гостью.
– Я не верю. Не может быть. Что делать?
– шептала она".
***
"В полумраке зашторенной кареты он не видел лица Стэфы, он смотрел на ее руку в черной перчатке, лежащую на колене. "Почему закрыты шторы?
– подумал Угрим.
– Что бы нас с ней никто не увидел? Чтобы я не запомнил дорогу к человеку канцлера?" Он молчал и задавал эти вопросы сам себе. Но вот заговорила Стэфа.
– Послушайте, Угрим, а что если я скажу вам: оставайтесь в Пелгоже. Никуда не уезжайте, никого не ищите?
– То есть как? Зачем же вам такое говорить?
– А если бы сказала? Не торопитесь, подумайте.
– Вы не хотите, чтобы я нашел крысолова?
– А вы очень хотите найти крысолова?
– Да мне и хотеть-то больше нечего.
– Так ли уж нечего?
– Нечего. Это совершенно точно, - чистосердечный Угрим на минуту задумался и повторил с уверенностью: - Нечего. Зачем вы завели этот странный разговор? Еще вчера вы готовы были мне пообещать что угодно за то, чтобы я нашел вашего Мартина. Что изменилось за один день?
– Ничего, мне по-прежнему нужен мой Мартин. Я хотела понять, что нужно вам.
– Я не для того бросил Лотонь, чтобы застрять в Пелгоже.
– Мне достаточно такого ответа.
Стэфа сняла перчатку:
– Дайте мне вашу руку, - попросила она.
Угрим послушался и коснулся теплой нежной кожи. Стэфа гладила, щупала его ладонь, перебирала пальцы, пожимала всю кисть и снова возвращалась то к ладони, то к пальцам, неторопливо тщательно, даже как бы вдумчиво... Угрим отдал ей во власть свою руку, но ему казалась, что Стэфа завладела им всем, целиком... У него перехватило дух, от пальцев к плечу пробежала дрожь. Он испугался, что Стэфа почувствует это.
– Что вы делает?
– спросил он.
– Хочу вас узнать поближе. Человека выдают его глаза, затем осанка и походка, потом руки и только потом лицо.
– Что вы узнали по моим глазам?
– Вам можно доверять.
– Что вам рассказала моя рука?
– Вы не тот, за кого себя выдаете.
– Не тот? И кто же я?
– Хотелось бы знать.
– Как же можно мне доверять, если я не тот, за кого себя выдаю?
– А это не страшно.
– Не понимаю.
– Я знаю, что вы не понимаете, - Стэфа тихо рассмеялась.
"Что это, - подумал Угрим, - или я сошел с ума, или он заигрывает со мной".
Стэфа бросила его руку и надела перчатку. Дальше они ехали в тишине, пока карета не остановилась в небольшом селении недалеко от города. В потемневшем небе уже разгорелась луна, во дворах лаяли собаки. Путники вышли из кареты, и Стэфа привела Угрима к небольшому дому, стоявшему на отшибе".
***
"Угрим заказал новому знакомому выпивку. Сделав несколько глотков, Тепта крепко зацепил взглядом чужака и снова заговорил:
– Ты что-то вынюхиваешь. С утра здесь шатаешься. Выдумки городишь. Спроси у меня напрямик. Я на улице живу. Когда в лесу ночую, когда под лодкой, когда в бочке, когда в сарае, под лестницей, на чердаке. Я много чего вижу. Спроси, расскажу честно, что знаю, если заплатишь.
– Хорошо, - Угрим выложил на стол несколько монет.
– Кто у вас здесь магией занимается?
Тепта покосился на деньги и разочарованно протянул:
– Ты про старуху, что ли? Про Кукобу? Про эту ведьму тебе любой расскажет.
– Нет, я про мужчину, что снимает дом из красного кирпича, говорят он чернокнижник.
– А... Не знаю, какой он там книжник. Днем мыло варит... Ну не мыло, что-то варит, смрад страшный из окон прет. По ночам к нему другие негодяи ходят, в карты играют.
– Как выглядят эти негодяи?
– Обычно, как все негодяи.
– И часто ходят?
– Да несколько раз на неделе и в скоромные, и в постные дни.
– Пешком приходят или в карете?
– Да что им в карете... Ну может, кто и подъедет на извозчике.
– А военные то же бывают?
– Нет, военных не видел, только шантрапа... А не интересует ли господина тот самый странный случай с каретой, военными и господами в плащах?
От предчувствия удачи у Угрима вспотели ладони. Еще несколько монет звякнули о кабацкую столешницу. Тепта тут же смахнул деньги в карман и, приняв задумчивую позу, провел пальцами по губам. Угрим по-своему истолковал этот жест:
– Вина получишь, сколько хочешь, когда все расскажешь.
Тепта метнул в собеседника оскорбленный взгляд и, снова задумчиво склонив голову, медленно заговорил".
***
"Стэфа села в постели. Нора, как есть нора... Потрогала стену - шелковые обои холодные и сырые. Мягкое шуршание рукава - Стэфа одета в шелковую рубашку с кружевами. Чьи-то руки раздели ее и одели в эту рубашку... Чьи? Знобит, от холода и страха. Стэфа натянула атласное стеганное одело. Этот кто-то должен показаться, в конце концов. Где здесь дверь? Должно быть, там, за портьерой. Ясно одно, что этот кто-то поклонник рококо и шелка. Почему он живет в норе? Сумасшедший? Как Стэфа попала сюда из дома пасечника? Крысы притащили? Крысы... Ну не крысиная же это нора. А что там говорили про канцлера: крыса-оборотень. Неужели это жилище канцлера? Ну нора - ладно, однако канцлер и рококо - быть того не может. Что угодно, только не завитки из позолоты. Было бы смешно... Это сон, это бред. Что угодно, только не реальность.