Потерянный мир
Шрифт:
Она очнулась от пронизывающих взглядов друзей, с трудом заставляя себя выйти из мира грез. Они уже вернулись домой и сидели в, святая святых, лаборатории брата. Вообще-то, Селвин никого не любил сюда приглашать. Даже друзей. Но, ему все еще предстояло объяснить им свое сегодняшнее странное опоздание. А судя потому, что он сам привел их в подвал, объяснить это в двух словах, скорее всего, он не мог.
Мира сидела на старом обшарпанном диване, который папа перенес сюда много лет назад, устраивая свою лабораторию. Просторный прямоугольный подвал он разделил длинным письменным столом на две неровные части. Получилось: большое пространство для оборудования лаборатории и маленький уютный закуток для отдыха.
Правда сейчас, когда лаборатория полностью перешла к Селвину письменный стол превратился в, своего рода, границу между хаосом реальной жизни и четкой научной структурой. В буквальном смысле.
Ненужный хлам, который Селвин откладывал «на потом» или ленился выбросить, скапливался в закутке, заполняя собой все свободное пространство. Повсюду валялись обрывки проводов, части каких-то деталей, клубки скомканной бумаги, разбросанная одежда, пустые бутылки из под воды и пачки от лежавших в них когда-то сладостей…
Селвин не очень-то любил прибираться. Иногда маме удавалось заставить его вычистить мусор, но это случалось не так уж часто.
Постепенно захламлялся и стол. Теперь помимо пирамиды из выстроенных один над другим разнокалиберных экранов, он был завален бумагой, книгами, грязными чашками, опять же, какими-то деталями, печеньем, батарейками, разноцветными обертками, среди которых при желании можно было найти даже старые слипшиеся конфеты… Но дальше, резко контрастируя с заваленной зоной отдыха, царил порядок и четкая структура. Селвин педантично поддерживал установленный еще отцом порядок в лаборатории и не допускал даже мысли, что кто-нибудь осмелиться ступить на «ту половину».
Зато над диваном, возвышаясь над завалами мусора, висели несколько разноцветных скайбордов, а в углу стояла стойка с двумя гитарами. Гитары принадлежали папе. Он любил играть, когда ему нужно было сосредоточиться. Но теперь они лишь создавали атмосферу его присутствия. А вот скайборды были гордостью Селвина. Каждый из них он сделал самостоятельно в разном возрасте. Он сам их раскрашивал и собирал для них двигатели.
Селвин сел рядом с Мирой на диван, предварительно скинув с него на пол весь хлам, а Бо развалился в бесформенном кресле напротив.
— Ну… теперь рассказывай, — с трудом возвращаясь в реальность, сказала Мира брату и попыталась убрать с лица глупую улыбку. — Что случилось, почему ты опоздал? Ты же забежал домой на секунду!
Селвин усмехнулся.
— Ну наконец-то, ожила! — насмешливо воскликнул он. — Бо уже распереживался, не заболела ли ты?! Ты, как будто, вернулась из другого измерения! Что с тобой? Злишься, что ли?
Мира немного нервно пожала плечами. Наверное, ей не следует сердиться на брата за опоздание, иначе, ничего подобного никогда бы с ней не случилось!
— Все зависит от твоего объяснения, — сказала она, всеми силами заставляя себя не думать о Торе и пытаясь выглядеть заинтересованной.
Мальчишки смотрели на нее с подозрением, не в силах понять, что вдруг заставило Миру отключиться из реальности.
— Ну, если тебе это, действительно, интересно, — недоверчиво сказал Селвин, — у меня есть о чем рассказать. Вот, взгляните!
Он перегнулся через диван и взял со стола пакет. Мира, увидев надпись, удивленно посмотрела на брата, ее губы внезапно задрожали, а на глазах появились слезы. Бо, не понимая реакции Миры, взял конверт, повертел его в руках и осторожно спросил:
— Что-то специальное?
— Это письмо от папы, — еле слышно прошептала побледневшая Мира.
— От вашего отца? — удивленно переспросил Бо. — Но…
Он не договорил, смущенно оглядев друзей, для которых эта смерть все еще была не пережитой драмой.
— Да. Я нашел конверт у себя на столе, — ответил Селвин. — Точнее, он лежал там, когда я забежал за скайбордом. Но, клянусь, раньше я его не видел! Его трудно не заметить. Думаю, мама положила его сюда… — он вздохнул. — Отец написал его еще до смерти… он уже знал, что… не… что… его… уже не будет с нами…
Мира вытерла слезы и взяла пакет. Она, подобно брату, осторожно провела рукой по надписи, желая затронуть тень отца.
— Не знаю, — все так же прошептала она, — смогла бы я, вообще, играть после такого…
Селвин обнял сестру за плечи.
— Не думаю, отец послал это, чтобы мы грустили, — попытался он как-то подбодрить сестренку. — Вообще-то, он поздравил меня с днем рождения и попросил поцеловать тебя за него, — он чмокнул ее в макушку и, откинув со лба непослушные волосы, продолжил. — Но не только это. Не хотите почитать письмо?
Селвин достал листок, исписанный рукой отца.
— Ну… если ты не возражаешь… — каким-то странным низким тоном ответил Бо, все еще чувствуя неловкость ситуации.
— Я-то не возражаю… — ответил Селвин, вновь пробегая глазами строчки. — Я не… возражаю… — эхом повторил он и запнулся.
— В чем дело? — спросил Бо.
— Я не подумал… — ответил Селвин. — Это, вообще-то, какая-то тайна…
Мира и Бо резко уставились на друга, в миг забыв о переживаниях и смущении.
— Не моя! — быстро добавил Селвин, прожженный укоризненными взглядами.
— А что, мы не умеем хранить чужие тайны? — шмыгая носом, немного обиженно спросила Мира.
— Вот именно! — согласился Бо. — Если это, разумеется, не какая-нибудь семейная тайна с трупами в шкафу.
Селвин хрюкнул.
— Кто его знает, может там и не один скелет окажется!
— Но ведь ты рассказал об этом Нику! — воскликнула Мира.
— Ничего я ему не говорил, — Селвин опустил глаза. — Он просто меня выручил. Без объяснений. Сам!
— Я всегда знала, что Ник классный! Но почему ты не можешь рассказать это нам? — Мира не собиралась отступать. Она выразительно посмотрела на Бо, чтобы тот действовал понастойчивее.