Потерянный принц
Шрифт:
Когда я закрыл его, с дверцы соскользнул и со стуком упал магнит, за ним мягко опустилась на пол записка. «Кали. Показательные выступления. Суббота», — гласила она. Слегка нервничая, я поднял листок с пола. Я начал заниматься кали — филиппинским боевым искусством — несколько лет назад, чтобы научиться, лучше защищаться от всего, что мне открылось. Я выбрал кали, потому что этот вид борьбы учил обороняться не только голыми руками, но и владеть тростью, ножом и мечом. А в мире вооруженных кинжалами гоблинов и размахивающих мечами высокородных фейри я хотел быть готовым абсолютно ко всему. В субботу наша группа будет выступать на турнире, и я должен принять
Это если я опять во что-нибудь не влипну. Со мной никогда и ничего нельзя загадывать наперед.
Идти в новую в школу в середине осеннего семестра отстойно.
Уж кому это знать, как не мне. Не в первый раз прохожу. Все эти нелегкие поиски своего шкафчика для учебников, любопытные взгляды в коридорах, ощущение неловкости на пути к парте в новом классе, когда двадцать, а то и больше, пар глаз следят за тобой.
Бог любит троицу, так, может быть, этот раз — последний? — мрачно подумал я, садясь за парту, стоящую, к счастью, в дальнем углу. Я чуял затылком два десятка уставившихся на меня глаз, но не обращал на них внимания. Может, мне удастся протянуть в этой школе до конца семестра. Еще один только год — всего лишь один, — и я буду свободен. По крайней мере, учитель не поставил меня перед классом, чтобы всем представить — мне было бы жуть как неловко. Никак не могу понять, с чего они взяли, что такое унижение необходимо. Новичку и так достаточно тяжело влиться в коллектив, чтобы его еще и выставляли на всеобщее обозрение в первый же день.
Не то чтобы я собирался куда-либо «вливаться».
Я продолжал ощущать на себе любопытные взгляды, поэтому сосредоточенно таращился вниз. Услышав перешептывания, я еще больше сгорбился на стуле, приклеившись взглядом к обложке учебника по английскому.
Что-то упало на мою парту: половинка блокнотного листа, сложенная квадратом. Я не поднял глаз, не желая знать, кто его кинул. Стащив листок под парту, я развернул его на коленях и взглянул вниз:
«Ты тот парень, кто поджег свою школу?»— было написано на нем неряшливым почерком.
Вздохнув, я смял листок в кулаке. Значит, слухи уже дошли и сюда. Отлично. На самом деле обо мне написали в местной газете: малолетний отморозок, скрывшийся с места происшествия. Я не попал за решетку, так как не было свидетелей тому, что именно я устроил пожар в библиотеке. Но меня, чуть было, не отправили туда.
Я услышал смех и шепот где-то справа от меня, а затем еще один сложенный лист бумаги ударился о мою руку. Разозлившись, я собирался отправить записку в мусорку, не прочитав, но любопытство взяло верх надо мной, и я быстро заглянул внутрь.
«Ты действительно пырнул ножом того парня в колонии для малолетних?»
— Мистер Чейз.
Мисс Сингер направилась по проходу ко мне. У нее было такое суровое выражение лица, что сузившиеся за очками глаза казались крохотными щелками. Или, может, ее кожу так стянула темная, плотная пудра. Ее браслеты зазвенели, когда она протянула ко мне руку и помахала пальцами, показывая, что хочет забрать записку.
— Отдайте ее мне, мистер Чейз.
Не глядя на нее, я поднял зажатый между двух пальцев листок. Она выдернула его у меня из руки и через несколько секунд пробормотала:
— Останьтесь после урока.
Черт. Полчаса в новой школе, и я уже во что-то вляпался. Ничего хорошего мне это не сулит. Я сильно ссутулился, закрываясь плечами от назойливых взглядов. Мисс Сингер вернулась на свое место и продолжила урок.
Урок закончился, но я не двинулся с места, слушая, как вокруг со скрипом отодвигаются стулья, все поднимаются и закидывают на плечи сумки. Меня окружали голоса — учащиеся болтали и смеялись друг с другом, сбиваясь в маленькие группы. Когда они начали один за другим выходить из класса, я, наконец, поднял глаза и обвел взглядом тех, кто остался. Светловолосый парень в очках говорил что-то сидящей за своим столом мисс Сингер. Она слушала его, явно забавляясь в душе. В его глазах горел такой щенячий пыл, что было совершенно очевидно — он либо страстно увлечен ей, либо горит желанием стать ее любимчиком.
У двери голубиной стайкой собрались воркующие и хихикающие девчонки. Несколько парней, выходя из класса, смотрели на них, надеясь поймать их взгляд, но те не обращали на них внимания. Я тихо фыркнул. Удачи им, беднягам. Трое из девчонок были красивыми, стройными блондинками, и на двух были чрезвычайно короткие мини-юбки, открывающие фантастический вид их длинных, загорелых ножек. Это, без всякого сомнения, были школьные чирлидерши, и таким парням как я, да и любому, кем бы ты ни был — качком или богачом, — с ними ничего не светило.
Одна из них вдруг обернулась и посмотрела прямо на меня.
Я сразу же отвел взгляд, надеясь, что никто ничего не заметил. Чирлидерши, как я давно уже понял, обычно встречаются с накачанными футбольными звездами с обостренным чувством собственничества, которые сначала дают в глаз, а потом уже задают вопросы. И я отнюдь не жаждал в первый же день в этой школе оказаться припертым к шкафчику или туалетной кабинке, ожидая, когда мне расквасят нос за то, что я осмелился посмотреть на девушку квотербека. Девчонки зашептались громче, и я представил, как они показывают на меня пальцами. Затем до меня донесся хор потрясенных возгласов и вздохов.
— Она на самом деле собирается сделать это, — приглушенно воскликнул кто-то, и тут же раздался звук приближающихся ко мне через класс шагов. Одна из девчонок, отделившись от перешептывающейся стайки, направлялась ко мне. Зашибись.
Уходи, — подумал я, отодвигаясь на стуле подальше в угол. — У меня нет ничего, что бы тебе было нужно или чего бы ты хотела. Я здесь не для того, чтобы ты доказывала кому-то, что не боишься новичка-хулигана. И мне совсем не хочется ввязываться в драку с твоим тупоголовым бой-френдом. Оставь меня в покое.
— Привет.
Смирившись, я повернулся и посмотрел девушке в лицо.
Она была ниже, чем другие девчонки, больше дерзкая и милая, чем изящная и красивая. Ее длинные, прямые иссиня-черные волосы у лица были выкрашены в ярко-лазурный цвет. Она была не в юбке, а в джинсах, обтягивающих ее стройные ноги. Девушка смотрела на меня карими глазами теплого оттенка, сложив руки за спиной и переминаясь с ноги на ногу, словно не в силах стоять спокойно.
— Прости за записку, — продолжила она, когда я придвинулся обратно к столу, настороженно глядя на нее. — Я просила Реган не делать этого — у мисс Сингер глаз как у орла. Мы не хотели причинить тебе неприятности. — Она улыбнулась, и ее улыбка осветила класс. Мое сердце упало. Только этого не хватало. Мне совершено не хотелось разглядывать эту девушку и подмечать разные детали, особенно то, что она невероятно привлекательна. — Я — Кензи. Точнее, Маккензи, но все зовут меня просто Кензи. Не зови меня Мак, а то врежу.