Потерянный принц
Шрифт:
— Да? А вы что же, просто занимались своими делами? — бледные губы директора изогнулись в легкой усмешке. — И он ни с того ни с сего вас ударил?
Я выдержал его взгляд.
— Он со своим футбольным дружком собирался засунуть одного парнишку головой в унитаз. Я вмешался. Качок не оценил того, что я сорвал их веселье, поэтому попытался расквасить мне лицо. — Я пожал плечами. — Сожалею, но мне мое лицо нравится таким, какое оно есть.
— Своим поведением вы оказывается себе дурную услугу, мистер Чейз, — сказал Хилл, сведя брови. — Вы должны были позвать разобраться с этим учителя. Ваше положение и так достаточно шатко. —
— Да мне без разницы, — пожал я плечами.
Он сверкнул на меня глазами.
— Думаете, вы такой особенный, мистер Чейз? — теперь в его голосе звучали нотки презрения. — Думаете, вы первый «трудный подросток» в этом кабинете? Я уже видел таких, как вы, и все они закончили одинаково — или попали в тюрьму, или живут на улице, или лежат мертвыми в какой-нибудь сточной канаве. Если вы хотите закончить так же, то, пожалуйста, идите дальше той же дорожкой. Вылетите из школы. Найдите себе работу, которая сведет вас в могилу. Но не тратьте наше время, пытаясь нам что-либо разъяснить. И не тяните за собой других. — Он кивнул на дверь. — А теперь убирайтесь из моего кабинета. И сделайте так, чтобы я вас больше не видел.
Кипя от злости, я поднялся и вышел за дверь.
Коридоры были пусты, все вернулись к своим урокам, погрузившись в послеобеденное безразличное оцепенение и подсчитывая минуты до последнего звонка. Несколько минут я подумываю о том, чтобы уйти домой, забив на неудачные попытки начать все сначала в новой школе и приняв тот факт, что я никогда не смогу стать нормальным и влиться в школьную жизнь. Никто и никогда не даст мне такого шанса.
Но я не могу идти домой, потому что там мама. Она ничего не скажет, но опять посмотрит на меня тем самым грустным, виноватым и разочарованным взглядом, потому что слишком сильно хочет, чтобы я добился желаемого, чтобы стал таким, как все. Она надеется, что на этот раз все получится. Если я приду домой рано, неважно по какой причине, мама скажет мне, что завтра я могу предпринять новые попытки, а потом, скорее всего, запрется в своей комнате и всплакнет.
Мне будет трудно вынести это. Труднее, чем выслушать нотации отца, если он узнает о том, что я прогулял уроки. К тому же в последнее время его излюбленным наказанием для меня стал запрет выходить из дома, так что я не хочу рисковать.
Всего лишь пара часов, — сказал я себе, неохотно направляясь на урок тригонометрии — офигеть, какая радость! — который был уже в самом разгаре. Вот почему, интересно, в расписании математика всегда идет сразу после обеда, когда всем хочется спать? Ничего, ты можешь пережить пару часов. В конце концов, что такого еще может случиться?
Все, что угодно — должен был бы я понимать, но, увы.
Повернув за угол, я затылком почувствовал колючий холод, который всегда давал мне знать, что за мной наблюдают. В нормальном состоянии я бы проигнорировал его, но сейчас я был зол и менее собран, чем обычно. Я резко развернулся.
В конце коридора рядом с входом в туалет, стоял, глядя на меня, полукровка. Его оранжевые глаза горели, а кончики пушистых ушей подрагивали, наклоняясь вперед.
За его спиной что-то парило, что-то маленькое и человекоподобное, с гудящими стрекозиными крыльями и темно-зеленой кожей. Оно моргало, уставившись на меня огромными черными глазами, обнажив зубы в усмешке, затем вдруг взметнулось вверх, устремляясь к потолку.
Я неосознанно проводил его взглядом. Пикси пораженно моргнула, и я осознал свой промах.
Взбешённый, я опустил взгляд, но было уже слишком поздно. Черт. Дурацкая, идиотская ошибка, Итан. Полукровка, разинув рот, расширившимися глазами смотрел то на меня, то на пикси. Он понял. Он понял, что я Их вижу.
И теперь Они тоже это знали.
Я пошел на урок, тем самым, избегнув разговора с полукровкой. Как только прозвонил последний звонок, я подхватил рюкзак и, пригнув голову, поспешил к двери, чтобы быстрее сбежать.
К несчастью, он пошел за мной на стоянку.
— Эй, — позвал он, пересекая следом за мной парковку. Я проигнорировал его, продолжая идти вперед, глядя прямо перед собой. Он упорно семенил за мной. — Слушай, я хотел поблагодарить тебя за то, что ты сделал. Спасибо, что вмешался, теперь я твой должник. — Он замолчал, словно ожидая, что я что-то скажу. Когда я ничего не ответил, он добавил: — Я Тодд.
— Мне пофиг, — пробормотал я.
Он нахмурился, озадаченный моей реакцией, я же сохранял на лице безразличное и неприветливое выражение. То, что я спас тебя откачка и его приятеля-тупицы, не значит, что мы теперь друзья. Я видел твоего мелкого дружка. Ты играешь с огнем, и я не хочу иметь к этому никакого отношения. Уходи.
Тодд колебался, молча, шагая за мной, но не уходил.
— Эмм… так… — продолжил он, понизив голос. Мы уже дошли до конца стоянки. Я припарковал машину как можно дальше от мустангов и Камаро моих одноклассников, чтобы она не бросалась в глаза. — Когда ты начал видеть Их?
Внутри у меня все перевернулось. Ну, он хотя бы не сказал «фейри», произнесение этого слова вслух — гарантированный способ привлечь их внимание. Не знаю, была ли это осторожность с его стороны или невежественность.
— Понятия не имею, о чем ты, — холодно ответил я.
— Нет, ты прекрасно понимаешь, о чем я! — Насупив брови, он загородил мне путь, и я вынужден был остановиться. — Ты знаешь, кто я, — настаивал он, отбросив деликатность. В его глазах мелькнуло отчаяние, когда он наклонился ко мне, умоляя: — Чертополох заметила, что ты видишь ее, и я тоже это заметил. Ты видишь Их, и видишь, как я выгляжу на самом деле. Так что не надо разыгрывать из себя дурачка, ладно? Я знаю. Мы оба это знаем.
Не буду кривить душой, этот паренек меня бесил. И что еще хуже — чем дольше я с ним говорил, тем больше Их внимания привлекал. Его маленькие «дружки», скорее всего, сейчас наблюдали за нами, и это меня пугало. Чего бы этот полукровка ни хотел от меня, мне нужно было с этим поскорее покончить.
Усмехнувшись, я противным голосом начал:
— Ого, да ты и, правда, псих. Ничего удивительного, что Кингстон цепляется к тебе. Забыл сегодня утром принять свои успокаивающие пилюльки? — В оранжевых глазах Тодда отразилась злость, он почувствовал себя преданным, я же ощутил себя последним говнюком, но продолжал насмехаться: — Я бы с удовольствием потрещал тут с тобой и твоими воображаемыми друзьями, но у меня есть кое-какие дела в реальном мире. Почему бы тебе ни отправиться на поиски единорога, вдруг найдешь его или там еще кого-нибудь?