Потерянный рай
Шрифт:
— Давай не будем жечь мосты, — мягко произнес Джон, собрав все свое мужество, чтобы задавить растущую в душе горечь. — Тебе требуется отдых, моральный и физический, я же собираюсь довести до логического конца начатое дело. Мы можем расстаться на какое-то время, чтобы разобраться во всем случившемся.
— Это действительно возможно? — Гея с надеждой посмотрела на Джона.
— Нет никаких проблем, — ответил он, испытав странное облегчение. Он боялся, что их разговор пойдет гораздо труднее, надрывнее, но Гея смогла удержать накопленные за две недели эмоции, и он был благодарен ей за это. — Здесь все основательно разрушено, но тем не менее не стоит забывать, что мы находимся в головном офисе корпорации, которая контролировала половину галактического рынка робототехники. —
Открыв сейф, он достал оттуда тугой сверток тускло мерцающих банкнот.
— Здесь два миллиона кредитов. Это больше, чем мы смогли бы выручить, продав «Звездный Пес» на черном рынке, без бумаг, подтверждающих наше право собственности на корабль. — Он протянул сверток Гее и добавил: — На внутреннем космодроме Башни сохранились две космические яхты. Они полностью автоматизированы и находятся в исправном состоянии, я проверял. Давай выберем место и назначим встречу, положим, через год? За это время все встанет на свои места, и нам не придется в мучительной спешке анализировать свои чувства. Ты согласна?
Гея с трудом сглотнула вставший в горле удушливый комок.
— Да… — тихо произнесла она и тут же переспросила, будто спохватившись: — А если кто-то из нас не прилетит?
Джон пожал плечами.
— Значит, так будет угодно судьбе. В этих вопросах я фаталист.
Гея улетела утром, и Джон остался на Гефесте совершенно один, если не считать Инвара, мозг которого, спасенный чудовищами Рая, в данный момент пребывал в глубоком беспамятстве под неусыпной опекой автоматики поддержания жизни.
Тяжелые, гнетущие мысли теснились в голове Джона. Если Гея не выдержала ужаса, который предлагали взгляду разрушенные уровни Башни, то для него и уцелевшая часть исполинского сооружения не приносила никаких приятных ассоциаций. Тут все было насыщено призраками прошлого, и воспоминания ранили сильнее, чем уродливые последствия титанического взрыва.
Джон переживал разрыв с Геей намного острее, чем позволила продемонстрировать его выдержка, но теперь, оставшись один, он лишился последнего повода для постоянного самоконтроля, и ему казалось, что поселившаяся в душе черная хмарь отчаяния вот-вот вырвется наружу в каком-либо необдуманном, спонтанном поступке.
Не в первый раз люди отшатывались от него, узнав, что он киборг. Он устал доказывать всем свою человеческую сущность, ведь на самом деле главную роль играл разум, а не та оболочка, в которую облечено сознание… Этот факт признала даже комиссия по правам разумных существ, постоянно функционирующая при Совете Безопасности Миров, но многого ли стоило его удостоверение личности с пометкой «свободный гражданин Галактики», если официальное признание статуса не влекло за собой ничего, кроме злобных кривых усмешек и липких любопытных взглядов на турникетах контрольно-пропускных служб космопортов различных планет?..
Он был обречен на одиночество, и осознание данного факта, несмотря на годы мытарств и лишений, по-прежнему больно ранило его душу.
Чтобы уйти от подобных мыслей, как-то сбить состояние тяжелой подавленности, Джон решил взяться за работу, зная, что труд — лучшее лекарство от моральных недугов.
Он поднялся на вершину исполинского сооружения, остановив турболифт на семьдесят четвертом уровне.
Если средняя часть Башни, где располагались все лаборатории и автоматические производства цехов клонирования, была безнадежно разрушена взрывом, то этажи, находящиеся выше, практически не пострадали. После подключения резервных генераторов тут вновь затеплилась механическая и электронная жизнь, — прошли всего сутки с момента подачи энергии, а автономные системы жизнеобеспечения уже наладили
Сняв дыхательную маску, он направился по коридору в сторону шлюзового перехода промышленной зоны, где в эпоху расцвета корпорации собирались уникальные образцы тяжелой планетарной техники.
Перед Джоном стояла нелегкая задача выбора, как морального, так и технического Он не покривил душой, сказав Гее, что не может вернуть Инвару прежний облик, внедрив его сознание в тело человекоподобного кибернетического организма. Все производственные мощности, необходимые для подобной операции, были безнадежно разрушены взрывом, уничтожившим лаборатории «Вечной Жизни», и теперь в распоряжении Джона остались лишь незатронутые тотальными разрушениями экспериментальные цеха, где разрабатывались принципиально новые модели механизмов
Башня являлась не только фамильной крепостью семьи Сент-Иво, именно тут зарождались все новые проекты, производилась отладка биологических и кибернетических систем, которые позже поступали на конвейеры основных производств корпорации, разбросанных по десяткам миров.
«Галактические Киберсистемы» всегда славились надежностью и универсальностью выпускаемых машин. Практически любая модель, будь то бытовой автомат, андроид-слуга или тяжелый промышленный робот, состояла из стандартных взаимозаменяемых узлов и блоков, что существенно повышало надежность и упрощало ремонт. Джон понимал, что после взрыва в стенах Башни все равно сохранилось достаточно оборудования и готовых комплектующих, чтобы собрать не одну сотню различных машин, и, в отсутствие приемлемой биологической альтернативы, он решил использовать наиболее мощный, а главное — адаптированный для контакта с человеческим мозгом образчик планетарной техники
Открыв двери механической лаборатории номер семьсот двенадцать, он перешагнул порог огромного помещения и остановился, завороженно глядя на две титанические фигуры серв-машин, окруженные решетчатыми фермами обслуживания, и небольшой покрытый мерцающими вздутиями цилиндр, который покоился на специальной подставке
В захватах решетчатых ферм высились два «Ворона», а цилиндр, доставленный сюда двумя днями раньше, содержал в себе мозг Инвара. Джон приходил в это помещение еще до подключения резервных генераторов, но рассеянный свет плечевых фонарей скафандра не позволил ему увидеть общей панорамы сборочного участка, зато сейчас его взгляд неотрывно скользил по исполинским контурам серв-машин, невольно впитывая эстетику зловещей мощи, рожденной в горниле Первой галактической войны.
Цилиндр с мозгом Инвара выглядел лишь мелкой деталью на фоне титанических ступоходов, но Джон прекрасно знал, что только человеческий разум в состоянии оживить застывшие перед ним тонны сервоприводного металла На его взгляд, среди всего разнообразия механических оболочек лишь эти исполины являлись достойным и достаточно комфортным вместилищем осиротевшего рассудка.
Это решение пришло к нему не сразу — за две недели, проведенные в стенах Башни, Джон мысленно перебрал десятки, если не сотни вариантов, первоначально стремясь очеловечить будущую форму Инвара, но каждый раз его мысль спотыкалась об одно и то же препятствие: взрыв, уничтоживший биолаборатории, превратил в обломки уникальную аппаратуру сканирования и перезаписи сознания, поэтому ему невольно пришлось ориентироваться на габариты герметичной капсулы, внутри которой был заключен мозг Инвара. Однако полуметровый цилиндр, к которому снаружи крепились покатые блоки систем жизнеобеспечения, никак не хотел вписываться в стандартную конфигурацию человекоподобного робота, и в конечном итоге Джон пришел к неизбежному в такой ситуации выводу — все конструктивные решения для формирования нового тела будут продиктованы габаритами темного, покрытого вздутиями цилиндра