Потерянный

Филатов Даниил

— И вот же она, свобода! — рассмеялась Дана, — оглянись вокруг! Здесь под запретом разве что революции. Даже у повстанцев не так много этих самых свобод, как здесь.

— Тогда за свободу, — Нильсон поднял стакан, отметив, что сама Вран держит свой уже больше минуты.

— Нет- нет! — прервала его девушка, — ты пытаешься руководствоваться моими словами, но подумай лучше сам! Из- за потери памяти тебе ведь выпал редкий шанс начать изучать мир заново! Сможешь определить, что есть что. Местные свободы ни к чему хорошему не ведут, и я рада,

что ты этого ещё не осознал. А потому, — она подняла руку выше, — за познание мира! Поверь, оно важнее… свобод.

— Может быть, — Нильсон пригубил из своего стакана.

Дана с улыбкой сделала глоток из своего:

— А может, и нет! Узнай сам.

Кажется, мужчина начинал её понимать. Иногда казалось, что мысли Вран витали где- то в другой реальности.

— Ладно, — он взял себя в руки, постаравшись отвлечься от девушки, — слушай, мне правда пора возвращаться. Подскажешь, где и как отсюда выбраться?

— Легко. Собирайся, доедем до аэропорта.

— Так я уже готов. Идём?

— Хороший темп, — Дана кивнула, — пошли.

Гостья убрала открытую бутылку со стаканами в сторону. Поднявшись на ноги, она направилась прочь из номера.

Нильсон с готовностью последовал за Вран. Спасибо этому дому, пойдём… к своему?

К слову, в памяти совершенно не всплывало ничего, что коснулось бы обычной жизни Брайера. Где и как он жил? Была ли семья?

Семья… нет, конечно нет. Константин бы рассказал. Да и с жилищем — кто его знает. Тот Нильсон, которого помнит настоящий, не стал бы задерживаться на одном месте. Может, и нет никакой постоянной квартиры.

Проходя через коридоры гостиницы, мужчина уважительно кивал. Интерьер был выстроен с размахом и роскошью: красные ковры, деревянная отделка, гобелены, старинное холодное оружие на стенах…

Немногочисленная прислуга, попавшаяся по дороге, вставала у стен и почтительно кланялась проходящей паре. Дана, прожившая в Легионах с их рабовладельческим строем половину жизни, просто не замечала подобострастия. Зато привыкший к такому обращению Нильсон то и дело озирался:

— За сколько лет вы к этому пришли? — Брайер снова задал вопрос будто своему носу, но достаточно громко, чтобы услышала девушка, шагающая чуть впереди. Виски развязало язык обоим, и вместе с тем проснулось любопытство.

— Адаму с Хаффман хватило… трёх, может, четырёх, — не оборачиваясь, ответила та, — так и живём с тех пор. Но с каждым годом… всё хуже.

— Хаффман? — мужчина услышал знакомую фамилию, — которая Александра? Я ее ещё школьницей помню!

— Считай, будущее наступило, — голос Даны оставался спокоен, — тоже большой человек здесь. Мой начальник.

Они зашли в лифт, оставшись одни. Вран нажала на клавишу с единицей и облокотилась на стену.

— И что думаешь? — спросил Нильсон, устроив очередной поединок взглядов.

— Смотря о чем вопрос, — собеседница взглянула на ряды чисел, — о моральной стороне вопроса? Или же об удобстве лично для меня?

— А ты обо всём расскажи, — Брайер

сжал и разжал кулаки. Мысленно он уже прикидывал, как быстро доберётся до Титова. Строй Легионов — тема интересная, но важнее сейчас другое.

— Это для отдельной беседы, — отмахнулась девушка, — допустим, держать людей как слуг — плохо. Но в то же время — а сажать в тюрьмы, расстреливать — лучше? Нарушение прав на свободу в любом случае налицо. Но здесь есть какая- то лотерея: что с тобой случится? Какие- то акты бесчеловечности, которые тут иногда происходят — это уже говорит о конкретных рабовладельцах.

— Наверно, таких большинство?

— Кто знает, я статистикой не занималась. Может, когда- нибудь. Но, думаю, даже если ты совсем не имеешь прав, прийти к какому- то успеху можно. И даже нужно!

Девушка откинула со лба прядь чёрных, как смоль, волос:

— Я же всегда обращаюсь с людьми, как с людьми. Можешь поверить.

Дана вдруг замерла на месте — лишь чтобы изречь ещё одну мысль:

— Скажу тебе кое- что, и, если решишь посвятить Легионам больше времени, повторяй это, как мантру.

Глаза сверкнули. Ставший ненадолго серьёзным тон заставил напрячься.

— Гораздо страшнее наличия рабов и их жизни, то, что происходит с самой богемой. Я же здесь с начала, и я замечаю многое.

Нильсон не ответил. Зловещее утверждение ставило много вопросов, но искать ответы на них отчего- то не хотелось.

Они выбрались из лифта и продолжили путь вниз — к подземной парковке.

— Вот и он, — Дана, наконец, остановилась перед огромным, стилизованным под старину мотоциклом. Тот, даже смирно стоя на месте, так и рвался вперёд. Вран, сама по себе девушка высокая, на фоне своего железного коня казалась просто дюймовочкой.

Брайер посмотрел недоверчиво, вспомнив о недавнем глотке крепкого напитка.

— Уверена? — только и спросил он.

— Уверена, — проводница одним неуловимым движением взлетела в седло. Длинные ноги, сжатые блестящими кожаными шортами, обхватили мотоцикл, — к слову, вот тебе от Адама!

Из небольшой сумки, приделанной рядом к сиденьем, Дана извлекла небольшую пластиковую карточку:

— Временный паспорт, — кивнула она, — и предписание от лорда. Помнишь, он звонил где- то около трёх часов?

Яркое воспоминание: со словами «сейчас и твою жизнь наладим!» Карл отлучился в сторону от барной стойки, достав телефон. А они почти не обратили внимания, ведь подали уже новые стопки.

Эти отрывистые картины, конечно… лучше бы вспомнилось что- то, например, прошлогодней давности.

— Ты ведь уже думал, как сядешь в самолёт без документов? — бесстрастные глаза испытующим взором отрезвили ОПЗМовца.

— Ну… да прорвался бы, — усмехнулся Брайер.

— Прорвался… надевай и садись, — девушка протянула пассажиру один из двух блестящих шлемов и сразу же завела двигатель. Опробовала педаль и, по- видимому, удобством осталась довольна.