Потерянный
Шрифт:
— Не это ли привело такого человека, как вы, в Гебель-Нахар?
Лицо Падмы оставалось серьезным, а в глазах мелькнула усмешка.
— А я думал, только Аманда способна на подобные вопросы...
— Вы удивлены моим вопросом? Извините, но все же кажется странным, что Посланник выбрал для своей резиденции такую глухую провинцию, как Гебель-Нахар.
— Ты прав. — Падма покачал головой. — Но причины, приведшие меня сюда, интересны прежде всего экзотам. Боюсь, я не вправе обсуждать их.
— Но вы ведь видите, что страна неумолимо движется к революционному взрыву?
— О, конечно. — В его осанке, в положении рук, темным загорелым
— Только этого мира?
Глядя мне прямо в глаза, Падма улыбался.
— Наука экзотов — онтогенгтика изучает закономерности во взаимодействии всех известных нам сил природы и общества, сталкивающихся в мирах Вселенной. Но ситуация, сложившаяся в Нахаре, и в особенности в Гебель-Нахаре, без сомнения, результат столкновения местных, сетанских интересов:
— Международная планетарная политика...
— Именно так, — подтвердил он кивком головы. — Нахар окружен пятью государствами, не имеющими столь обширных свободных территорий. Соседи вряд ли откажутся от возможности установить над частью или даже над всей колонией свой контроль.
— А кто поддерживает местных революционеров?
Падма резко отвернулся к окну и несколько мгновений молча и сосредоточенно изучал проплывающий под нами ландшафт. Пожалуй, было бы большим нахальством предполагать, что моя своеобразная внешность, невольно подталкивающая людей к откровенности, сможет оказать подобное воздействие на экзота. Но сейчас, правда лишь на мгновение, я снова испытал то знакомое чувство готовности собеседника доверить мне глубоко сокровенное.
— Извини меня, — наконец нарушил молчание Падма. — Наверное, из-за возраста, но в последнее время я ловлю себя на мысли, что часто думаю об окружающих как о маленьких детях.
— Сколько же вам лет?
Он улыбнулся:
— Я стар... и продолжаю стареть.
— В любом случае я недостоин ваших извинений. Согласитесь, было бы нелепо ожидать, что пограничные страны не примут участия в революционных событиях, происходящих вблизи их рубежей.
— Разумеется, — подтвердил Падма. — Но как ни плохо сейчас в Нахаре, страну ждут страшные времена, если революция закончится успешно. Когда победители начнут борьбу за власть, страна превратится в груду дымящихся развалин. Соседи выжидают и готовятся к тому благоприятному моменту, когда можно будет начать вторжение и извлечь для себя максимум выгод. И ты был абсолютно прав, когда упомянул планетарный комитет. Политики работают, но слишком серьезные задачи стоят сейчас перед ними.
— Но тогда кто подогревает эту угрожающую ситуацию?
— Уильям. — Падма смотрел прямо мне в глаза, и, наверное, в первый раз за все время беседы я ощутил истинную силу гипнотизирующего взгляда его карих глаз. Настолько умиротворенно было его лицо, что казалось, именно глаза вместили в себя всю его жизненную силу, и только по ним можно было догадаться, какие страсти бушевали в душе этого старого человека.
— Уильям? — переспросил я.
— Да, Уильям с Сеты.
— Все правильно. — Я вспомнил, что уже слышал это имя. — Если я не ошибаюсь, именно он владеет этой планетой?
— Наверное, не совсем будет правильно сказать — владеет. Он контролирует большую часть этой планеты, а также множество других миров. Но не все находится в его руках — даже здесь, на Сете. Вот тебе один пример: нахарские ранчеры в сделках с Уильямом, забывая внутренние распри, всегда выступают единым фронтом, и все его попытки внести в их ряды раскол и установить полный контроль над Нахаром до сей поры заканчивались неудачей. Его влияние здесь весьма ограниченно и существует лишь благодаря ловкому манипулированию внешними силами, с которыми приходится иметь дело ранчерам.
— Так значит, он — главный идеолог революции?
— Да.
Только теперь я понял, что именно происки Уильяма привели Падму в эту, некогда «тихую обитель». Экзоты всегда преувеличенно серьезно относились к той части онтогенетики, которая занималась изучением взаимодействия социальных слоев общества и ее отдельных личностей; а Уильям, как один из современных «потрясателей устоев» с его махинациями и интригами, безусловно, попадал в сферу их самого пристального внимания.
— Все это понятно, но интересов Дорсая, если не считать сложностей с контрактом Гримов, происходящее, по большому счету, не затрагивает.
— Не совсем так, — возразил Падма. — Уильям — личность, безусловно, незаурядная — знает, как одним камнем подбить две, а при удачном стечении обстоятельств — пятьдесят птиц. Непосредственно сам или через своих доверенных лиц он собирает отряды «солдат удачи» — наемников. События в Нахаре могут подорвать репутацию военных с Дорсая.
— Понимаю... — начал я и замер на полуслове, потому что неожиданно корпус аэробуса задрожал, как от сильного удара.
— Вниз, быстро! — крикнул я и потащил Падму на пол, подальше от окна аэробуса. Тут проявилось еще одно замечательное качество экзотов: они безоговорочно доверяют профессионалам — людям, знающим свою работу. Он послушно подчинился мне, не проронив ни единого слова.
— Что это было? — спросил он через некоторое время, все еще продолжая неподвижно лежать на том месте, куда я его пристроил.
— Нас пытались сбить, — коротко бросил я. — Пожалуйста, оставайтесь внизу.
Пригибаясь, я пробежал по проходу, открыл дверь пилотской кабины и переступил ее порог. Как по команде, головы Аманды и Мигеля повернулись в мою сторону, их лица были встревожены.
— Кто это охотится за нами? — спросил я Мигеля.
В ответ он лишь пожал плечами:
— Не знаю. Здесь, в Нахаре, ожидать можно чего угодно, а сделать это мог кто угодно. Революционер или тот, кто терпеть не может дорсайцев, экзотов, а возможно, и меня. Наконец, это мог быть пьяница, наркоман или «герой», показывающий свою молодецкую удаль.
— И при этом имеющий боевое оружие, — добавил я.
— Ну, это не проблема, — усмехнулся Мигель. — Сейчас трудно найти в Нахаре человека невооруженного, и большинство из них, законно или не очень, владеют настоящим оружием.
Кивком головы Мигель показал на ветровое стекло.
— Во всяком случае, мы уже почти прибыли.
Я прижался лицом к стеклу иллюминатора. Гебель-Нахар — правительственная резиденция колонии, сверху выглядела как цепочка соединенных между собой строений, спускающихся до середины склона невысокой горы. В ярком солнечном свете он напоминал бы модный курорт, построенный на сбегающих вниз по крутому склону открытых террасах, если бы каждая терраса не упиралась в глухую стену, представлявшую собой мощное фортификационное сооружение, оснащенное тяжелой артиллерией. Имея хорошо обученный гарнизон, Гебель-Нахар, по крайней мере, был неприступен для атакующих с равнины.