Потеряшка
Шрифт:
— Соколов!..
Я смотрел на него, и мне вдруг показалось, что я тоже где-то видел раньше этого милиционера, но никак не мог вспомнить где…
— Товарищ майор, вы его знаете? — спросил мой сопровождающий.
— Знаю. Это Володя Соколов. Мы в пионерском лагере вместе отдыхали в восемьдесят девятом. У меня же фотографическая память.
Что он несет? И тут я понял, что мужик похож на нашего футболиста из пионерлагеря, Костю Трофимова. Такие же глаза-щелки, хитрый прищур, и большой породистый нос… только
— Костя? — робко спросил я.
— Ну а кто еще? — он взял меня за плечо, — пойдем ко мне в кабинет. Лавров, а ты можешь быть свободен…
Мы поднялись на второй этаж, в небольшой накуренный кабинет. Повзрослевший Костя придвинул мне стул:
— Кто тебе фингал набил?
Я махнул рукой:
— Да так… хулиганы на речке…
— Ну рассказывай, Володя, что тебя привело в наши края? Тридцать лет прошло, а я до сих пор помню, какой шорох ты навел в день своего побега… Тебя же тогда сотни человек искали по всей округе. Кроме милиции, даже соседние воинские части подняли… Помнишь такой детский стишок? Ищут пожарные, ищет милиция… К нам в лагерь женщина-следователь потом приезжала. Всех ребят с первого отряда опрашивала… думала, что обидели тебя…
Что он несет? Какие еще тридцать лет прошло?
— Ну ты чего молчишь, как рыба об лед? — усмехнулся милиционер, — расскажи, куда ты тогда пропал? Мы когда домой разъезжались, ходили слухи, что тебя до сих пор еще не нашли…
Я осмотрел странный плоский монитор компьютера на столе, черный футлярчик для переговоров, и перекидной календарь. И тут застыл от ужаса. В горле сразу пересохло от волнения. На календаре я прочитал: «шестое июня две тысячи девятнадцатого года».
Что за чушь?
Я привстал и подошел к зеркалу за дверью: на меня смотрел угрюмый мужик, которого я уже видел в круглом зеркале в машине.
— Костя, тебе сколько сейчас лет?
— Сорок три, как и тебе… — он задумчиво уткнулся в экран компьютера, нажимая на клавиши клавиатуры, — не пойму, что за хрень… Володя, ты же до сих пор числишься пропавшим без вести… с шестого июня тысяча девятьсот восемьдесят девятого. Охренеть можно! Ты где так долго был?
— Так сейчас действительно две тысячи девятнадцатый год? — к горлу подступил комок.
— А ты не веришь?
— Офигеть можно… слушай… а коммунизм уже построили?
Костя громко рассмеялся, а потом вдруг резко замолчал и внимательно посмотрел на меня:
— Скорее, у нас в стране сейчас дикий капитализм. Соколов, у меня все же в голове не укладывается, где ты был целых тридцать лет.
Он нажал круглую кнопку на столе:
— Круглов, зайди ко мне.
Через минуту в комнату вошел нескладный парень в очках
— Саша, у нас человек пропавший без вести нашелся. Потеряшка. Зовут Владимир Соколов. Пробей по картотеке, узнай о родственниках и сообщи им немедленно.
Очкарик понятливо кивнул и вышел из кабинета.
— А почему капитализм… — пробормотал я, — а как же коммунистическая партия… что вообще происходит…
— Володя, у меня такое ощущение, что ты в психушке все это время провел… Какая еще, на хрен, коммунистическая партия, ты знаешь вообще, что сейчас в стране творится?
Я недоуменно пожал плечами:
— До сих не могу поверить, что со мной это произошло. Как я так сразу стал взрослым… Да не просто взрослым, а практически дедушкой…
— Что ты вообще помнишь?
— А что я помню?! Я сегодня рано утром из пионерлагеря убежал. Заплутал в лесу, потом в овраг упал. Вышел назад к лагерю — а там турбаза какая-то.
— Правильно, пионерлагерь закрыли еще в две тысячи восьмом. Там сейчас располагается турбаза «Сосновый бор».
— Потом я этих отморозков на реке встретил, которые меня побили, странного рыбака, а в селе — милиционеров. Они меня и привезли сюда.
— Хрень какая-то… Просто сказка.
В комнату заглянул очкарик:
— Товарищ майор. Родственникам Соколова сообщили. Его сестра уже выехала за ним.
— Маринка?!
— Марина Сергеевна Остапенко. Тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения.
— А… родители мои как?
— Все нормально. Живы-здоровы. Давно на пенсии.
Очкарик уже собирался выходить из кабинета, когда неожиданно развернулся:
— Товарищ майор, вы не забыли, что у начальника через десять минут совещание?
Костя покосился на часы на стене.
— Сейчас иду.
Он задумчиво потер подбородок:
— Я отлучусь на часок на совещание. Ты меня обязательно дождись. Все равно твоя сестра раньше, чем через два часа не приедет. Погуляй пока по городу, только недалеко. Сейчас, Володя, я тебе пропуск выпишу.
Костя достал из стола бумагу, что-то написал, и поставил печать.
— Все, пока гуляй. Если вернешься и кабинет будет закрыт, подожди немного в коридоре, на стульчике. У тебя же нет мобилы?
— А что такое мобила?
Костя взял со стола черный футлярчик с кнопками:
— Телефон мобильный. Довольно удобная штука.
— Беспроводный телефон, вроде рации? Сейчас такие в милиции выдают?
— Сейчас почти у каждого первоклассника есть. И запомни. Не милиция, а полиция. Переименовали давно. Ладно, я побегу, а то полковник Нечаев ждать не любит…
Мы вышли из кабинета одновременно. Я показал внизу дежурному пропуск и вышел на улицу, в жаркий июньский день две тысячи девятнадцатого года…