Потерявшиеся в мирах
Шрифт:
— Да чего ты боишься?! — удивлённо возразила ей Ивилика. — Что с ним станется?! Вам же открыто знание, вы избранники! Найдётся, куда он денется!
— Мы никакие не избранники, — всхлипнула Ася. — И кто, ты думаешь, мог нас избрать?! Бог любит всех и каждого… И вообще, мы самые что ни на есть обычные… И случиться с ним может всё, что угодно!..
— Кто бы говорил! — не поверила княжна. — Мне брат сам рассказал недавно, уже когда вы здесь появились, как ты в Гиблой пади победила богиню Укубу и неназываемых, которых наслал на тебя жрец Эшураз! Ни тебе,
— Они не боги, да и не мы их победили, — Ася, в горе забыв обо всём, махнула рукой, как будто говорила с близкой, неразумной подружкой, а не с наследной княжной. — Все эти гизлы и логи — просто бесы, нечисть. А для Бога, которому мы молимся, ничего невозможного нет вообще. Он — всесилен. Это Его сила их разметала, как клочки тумана… А мы сами — просто слабые дети, как и все другие, как и ты… Что, ты не знаешь, что ты — маленькая слабая девочка?! Вот скажи! В чём оно, твоё избранничество?!
Как ни странно, маленькая княжна не обиделась, даже не удивилась такой вольности в обращении. Она погрустнела, задумчиво опустила голову, помолчала и сказала совсем уже неожиданное:
— Знаешь, я и сама об этом думала много раз!.. Я ведь даже со снами справиться не могу! И я бываю такая злая, даже против воли… всё меня раздражает… а ведь это плохо… Брат — добрый, и все его любят, а меня — нет… Никто!.. Но наставница говорит, что я особенная, не такая, как они, что я смогу видеть то, что не видят другие… Ну да, я и видела! Лучше бы я их не видела, я их боюсь! И почему боги такие злые?! И страшные?!
— Потому, что они никакие не боги, — устало ответила Ася. — Бог один, и Он добрый… Почему ты как будто не слышишь то, что я говорю?! Ты училась колдовать и увидела, что от этого приходит зло. Потому что таковы силы, к которым обращаются за помощью колдуны! Они злые. Это бесы. И ты знаешь, что Бог и твоему брату, и всей Гиблой пади, и тебе сделал добро! Ведь князь и княгиня избавились от верной смерти!
Ивилика помолчала. Потом ответила грустно:
— Просто ты и наставница говорите разное… Мне больше нравится верить тебе, но ведь и она очень многое может и желает мне добра!.. Я совсем запуталась! Как мне узнать, чьё учение правильнее?
— По плодам, — мягко ответила Ася. — Ведь Благословенный тебе уже однажды помог. Разве ты не помнишь, как ты спала той ночью, когда я молилась в твоей опочивальне?
— Да! — живо воскликнула Ивилика. — Ещё бы не помнить! Я затем и пришла! Ядиги нет, вас нет… а ночь уже близко. Я боюсь ложиться спать! Пойдём со мной. Пусть Благословенный мне поможет опять. Тогда я поверю, что Он действительно не оставил наш мир… Что всё это не случайность, а Его помощь, а наставница ошибается…
— Конечно, я помолюсь, пойдём, княжна, — просто ответила Ася.
Она уже не надеялась в этот вечер найти Сергея.
Но стоило им выйти из комнаты Аси, как он сам налетел на них. Возбуждённый, с горящими щеками и блестящими глазами, он выскочил из-за угла и едва не сбил Ивилику с ног.
— Ай! — вскрикнула та, но, как ни странно, не оскорбилась, а обрадовано обернулась к Асе: — Ну, вот и он!
А Асе снова захотелось заплакать, на этот раз от радости. Друг, живой и невредимый, стоял перед ней! И даже не просто живой, а оживлённый до чрезвычайности.
— Что случилось? — спросила она.
— Ух, столько всего! — выдохнул он, пытаясь сдержать сбившееся от бега дыхание. — Но главное, я нашёл Лазурное озеро!
— Не может быть! Лазурное озеро?! — в один голос воскликнули девочки.
— Княжна! — не отвечая, сейчас же потребовал он. — Отведи меня к Зелерине! Я принёс для неё воды! — он отстегнул от пояса свою флягу и поднял её, как бесценный трофей, перед собой.
Ивилика посмотрела на флягу, на возбуждённое, пылающее лицо Сергея, и неожиданно для ребят, ответила быстро и просто:
— Пойдёмте!
По дороге она спросила:
— Какое оно, Лазурное озеро? Ты найдёшь его снова?!
— Думаю, что не найду, — признался Сергей и коротко, торопясь, рассказал о том, как, ночью заблудившись в лесу, забрёл в глубину неизвестной горы и вышел к Лазурному озеру и как потом, плутая в дремучих лесах, добирался до замка.
Однако ни о призраке, ни об Ангеле, парившем над озером, он говорить не стал, решив отложить рассказ до более подходящего времени. Вскоре они оказались в памятной детям палате перед синей бархатной занавеской. Ивилика жестом руки остановила их и скрылась за тяжёлыми складками. Спустя несколько бесконечных минут она появилась опять, отвела в сторону ткань и позвала друзей:
— Входите, брат ожидает вас!
Ребята, робея, вступили в загадочную комнату.
Здесь царил полумрак. Свет одной-единственной свечи, стоявшей на маленьком столике у кровати, выхватывал из темноты синие складки полога и застывшего рядом князя Олдана. Он выглядел не столько обрадованным, сколько ошеломлённым, словно боялся, что последняя надежда обманет его. Сергею стало так жаль его, что он, не ожидая вопроса и нарушая придворные правила хорошего тона, заговорил с ним сам:
— Доброго вечера тебе, государь! Я принёс то, что, надеюсь, может помочь государыне Зелерине. Сегодня днём я был у Лазурного озера… и — вот вода! — и он протянул флягу Олдану.
Тот молча, быстро шагнул к нему, бережно принял флягу и посмотрел на неё с сомнением и даже как будто с испугом.
— Мы узнаем это сейчас же, — подошла к нему Ивилика. — Поможет она, или нет, мы должны узнать это немедля! Брат, ты ведь — князь!
Эти слова юной сестры вернули мужество измученному Олдану. Он повернулся к пологу и свободной рукой отвёл его в сторону. На кровати, одетая в белоснежные кружева и покрытая до пояса белым шёлковым одеялом, лежала спящая Зелерина. Даже в свете свечи было видно, что она бледна, как полотно. И всё равно она была несказанно прекрасна. Сергей не мог отвести очарованных глаз от её нежного лика, обрамлённого переливчатым золотом вьющихся шелковистых волос, и подумал, что великое горе князя он вполне может понять…