Потерявший имя
Шрифт:
– ""Вино воспоминаний"... Ты угадал сорт, Хозяин"!
Ангел, в ответ на мысль, тихо улыбнулся. Ему тоже была знакома тоска зимней ночи.
Внезапно фигуру словно объяло пламя.
"Утоли моя печали!" - Пламя исчезло и странный прохожий встал, со своего места.
"Когда-нибудь..."
Первые лучи солнца пробились сквозь замерзшее окно.
– Пурга кончилась!
– От радостного крика слуги, хозяин вздрогну и отвел глаза от мужчины.
Через миг, когда он вновь взглянул на путника, тот уже подхватил свои вещмешок и шел к выходу.
На столе блестела золотая
– Здесь слишком много!
– Попробовал было остановить клиента, хозяин постоялого двора.
– Здесь? Здесь слишком мало, Олло... Слишком мало...
– Человек открыл дверь и уже с порога, добавил.
– Я же говорил тебе, Олло, до встречи!
Дверь захлопнулась, отрезав все нити в прошлое.
А, может быть, именно отсюда начались нити в будущее?
В сердце уколола старая иголка...
Глава 35
*****
Каким может быть утро?
Быть может - с похмелья.
А может спросонок,
Не видя ни зги.
А может, забывши где-то очки?
То поступает мудро,
Кто после долгого веселья,
Идет домой...
{"Песенка еврея" в переводе со среднелатвийского вольными стрелками-каменщиками свободной Удмуртии}
Глава 36
*****
Ветви деревьев, еще голые, но любители полакомиться соком уже провертели первые отверстия и подставили тару.
Облака принесли с собой дождь.
А потом, вновь пошел снег и ударили морозы, все злее и злее, набирая силу и размах.
Природа, словно вышвырнув остальные времена года, оставила только зиму...
Мороз сковал реки толстой стеной мутного льда, день вновь сократился, завыли злобные вьюги, заметая следы дорог и неудачливых путников, тронувшихся в путь еще тогда, когда едва стаял снег.
Иногда, зверье приближалось к человеческому жилью, нападало на него, оставляя после обгрызенные кости, а буран заметал все следы, толстым слоем тяжелого снега.
"Вечная зима", уже прочно вошла в свою силу, остановила жизнь и, только и поджидала, когда вновь напасть холодом, замести пургой и сравнять все - бураном.
Лишь в редкие дни затиший, люди выходили на охоту и по дрова, проваливаясь в снег и обреченно мотая головами.
Караваны приходили и приносили дурные вести: везде царило белое безмолвие.
А потом перестали приходить и караваны.
Так началось Время Зимы.
Глава 37
*****
Черная точка приближалась к городу.
Чем ближе она была, тем яснее было видно, что идет человек, с посохом в руках и ярко-зеленым вещмешком за спиной.
В толстой городской стене открылась небольшая дверь, впуская смельчака внутрь.
Горожане, с восхищением и уважением смотрели вслед идущему, который рискнул Один пройти через горный перевал, отделявший город, от всего остального мира.
Хотя, как знать...
Может быть, он - единственный выживший, из целого каравана смельчаков?
Человек, попав в лабиринт улиц, засыпанных снегом и едва-едва расчищенных, словно не замечая адского холода, принялся методично его обследовать, словно разыскивая нечто, только ему известное.
Наконец, он нашел постоялый двор на вывеске которого красовался белый олень, окруженный сворой черных собак - гончих.
Толкнув обитую толстой кожей дверь, он вошел.
Споры и разговоры сразу утихли, едва посетители узрели на пороге новое лицо.
Устроившись за свободным столиком, коих было в изобилии, мужчина заказал выпивку и горячее мясо, становясь объектом пристального внимания.
Завсегдатаи делали хозяину всевозможные, многозначительные знаки и тот, в конц-концов, не выдержал.
– Извините, - начал он, обращаясь к хмурой фигуре, усердно вливающей в себя алкоголь.
– Я так понял - Вы, только что пришли?
– Да.
– Что там, за перевалом?
– Зима там... Как и везде...
Хозяин всплеснул руками и отошел, ругая себя, на чем свет стоит - ну, какие могут быть расспросы с голодного?!
Плотно поев, мужчина довольно откинулся на спинку стула, устраиваясь по удобнее, вынул из вещмешка кисет и трубку и принялся священнодействовать.
Вскоре, под потолок устремились голубые клубочки ароматного дыма, завиваясь в кольца и собираясь в легкие облачка.
Народ замер, в предвкушении.
Пыхнув еще пару раз, путешественник отложил дымящуюся трубку в сторону, отпил из кружки и заговорил.
– Везде одно и тоже - Зима. К югу она помягче, к северу - страшнее. Из двадцати деревень по ту сторону перевала, осталось всего восемь. Звери лютуют и набираются ума, отращивают теплые меховые шубы и учатся закапываться в снег...
– Человек замолчал, раскуривая погасшую трубку.
– Кто-то твердит, что Зима - за грехи расплата, кто-то болтает, будто бы Мир перевернулся...
– А сам, как думаешь?
– Вклинился тощенький старичок, со шрамом на правой стороне лица, горящими голубыми глазами и тяжеленной кружкой пива, которую держал без видимых усилий.
– Нечистое тут дело.
– Облако табачного дыма окутало человека, пряча от глаз вопрошающих.
"Вот, как им рассказать, что изменения начались разом, со всех сторон..." - Думал путешественник, прячась в клубах дыма.
– "Разом изменились все напряжения и движения магических струн и составляющих, словно некто нарисовал большую гептаграмму и теперь забавляется, загоняя сценарий ядерной зимы!"
– Нечисто и ненормально. Я побродил порядочно по миру, что бы сказать, что это сделал "Кто-то". И сделал - не просто так - специально... И, мне очень хочется встретиться с этим существом и потолковать с ним, по свойски!
– В руках путешественника блеснул тяжелый нож с волнистым лезвием.
– Серьезно потолковать!
– Может, все кончится само собой?
– Дедок сделал глоток и замер, прикрыв глаза от удовольствия.
– Ага. Когда мы все вымрем: замерзнем, подохнем с голода... Нет. Надо найти мерзавца! И - пристукнуть его!
– Хозяин "Оленя с гончими", рубанул ножом по разделочной доске, на которой лежала луковица.