Потомство для зверя
Шрифт:
Мы вместе со школьных времен, и я, наверное, уже привыкла к выходкам Сайласа. От продажи краденых экзаменационных работ он перешел к более сложным схемам, таким как страховое мошенничество и кража личных данных.
Я никогда не была в восторге от его работы, в основном потому, что у меня нет аллергии на риск, и я предпочитаю действовать за кулисами. Но, по крайней мере, Сайлас относится к мошенничеству более разумно, чем его друзья. Он никогда не жадничает, поэтому его никогда не ловят.
Кроме того, жизнь мошенника
Только когда мы оказываемся в моем доме, дверь закрыта, шторы задернуты, а шейный корсет и гипс Сайласа разбросаны на диване, он наконец заговаривает.
— Хелен, детка, — говорит он, его глаза пляшут. — Я вот-вот сорву большой куш, и ты мне в этом поможешь.
Мое сердце замирает. Я надеялась, что разговор будет про ребенка. Я чувствую себя глупой, поскольку думала, что Сайлас хочет вывести наш брак на новый уровень. Еще более глупой я себя чувствую, заплатив почти тысячу долларов за обследование бесплодия, которое показало, что у меня нет никаких препятствий для зачатия.
— Ты обещал, что мы поговорим о создании семьи в конце недели, - говорю я.
Он дергает головой в сторону.
— Опять это. Я уже сказал тебе, что на первом месте стоит работа, и ты единственный человек, который поможет справиться с моим новым планом.
— Мы уже говорили об этом, — говорю я со вздохом. — Я не лезу в твои планы, а ты не лезь в мой бизнес.
Его губы поджимаются, как всегда, когда он раздражен.
— Может быть, ты хотя бы выслушаешь меня?
— Ответ — нет, — я выхожу из гостиной в коридор.
Короткая прогулка до дома не помогла мне проветрить голову, а мои чувства все еще притуплены просекко. Я люблю Сайласа, но каждые несколько лет он придумывает какие-то дурацкие планы, в которые настойчиво втягивает меня.
Я ненавижу быть той, кто всегда говорит «нет», но отказываюсь от передачи пакетов акций, от работы в качестве приманки, от наблюдения или медовой ловушки1. Я также отказываюсь рисковать своей репутацией и семейным бизнесом ради его афер.
Наш самый крупный клиент - греческая мафия. Мы снабжаем все их рестораны свежим высококачественным мясом. Время от времени кому-то из них требуется занять нашу разделочную, и они всегда оставляют ее в первозданном виде. Это никому не нравится, но кто может отказать? В ином случае мы лишимся своих конечностей, или будем смотреть, как бойня горит.
С тех пор как умер отец и скотобойня перешла в мои руки, каждая афера Сайласа, проходящего мимо меня, связана с мясом.
— Хелен, — хнычет он.
Я выхожу на кухню, но не нахожу ни следов обычной грязной
— Ты убрался, — шепчу я, приоткрыв рот.
— Ну что, наконец-то заметила? — спрашивает он с горечью в голосе. — Я помыл окна, пропылесосил гостиную, починил раковину, загрузил посудомоечную машину...
— Но ты же сказал, что не умеешь ею пользоваться, — говорю я.
— И еще, — рычит он, как будто я грубо обратилась к нему, — Я подстриг газон.
Я поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с его сверкающими зелеными глазами. Сайлас до смешного красив, когда улыбается, а я просто балдею от его внешности. Его рост - шесть фунтов два дюйма2, у него угловатые черты лица, как у модели, и атлетическое телосложение. Когда нам было по восемнадцать лет, я уговаривала его записаться в модельное агентство, но он все время постукивал себя по голове и говорил, что сделает состояние благодаря своему уму, а не красоте.
— Что происходит, Сайлас? — спрашиваю я, смягчив голос. — Зачем ты меня подмазываешь?
Он сокращает расстояние между нами и обхватывает меня за талию.
— У меня есть план, который сделает нас обоих богатыми до невообразимости.
— Какой?— спрашиваю я.
— Мясной рынок.
Я сжимаю челюсть.
— Я не буду протаскивать через магазин сомнительное мясо...
— Перестань быть такой упрямой и выслушай меня, — говорит он. — Это совсем другое дело.
Я издаю самый длинный вздох. Каждому свое, но иногда мне хочется, чтобы Сайлас повзрослел. Он достаточно умен, чтобы поступить в университет и стать юристом, как его дядя, или бухгалтером, как его тетя, но считает, что образование для неудачников.
Сайлас хочет безопасной работы в офисе, но без скуки, и денег, как у гангстера, но без опасности.
— И что же это за идея? — спрашиваю я.
— Аукционные дома.
Мои брови поднимаются.
— А точнее?
Он притягивает меня к своей широкой груди.
— Они работают как автомобильные аукционы, но там нет бумажной волокиты, и продавец получает восемьдесят процентов от окончательной ставки.
— Хорошо, но что продается на аукционе? — в моей голове возникают образы поддельных картин.
Он убирает прядь черных волос с моего лица, заправляет ее за ухо и проводит пальцем по моей шее. Обычно, когда он это делает, по моей коже пробегают приятные мурашки, но сегодня я чувствую себя онемевшей.