Потому что (не) люблю…
Шрифт:
– И?
– И уволил на хер, чего ещё-то? А она, видишь, оказывается обиду затаила. Полгода уже прошло. Сука.
– Н-да уж. Пойди объясни это теперь Маринке.
– Маринка знает, что я ей не изменяю.
– Ну, братан, тут дело такое, – скептически хмыкнул Кирей. – Можно много чего знать на словах, а когда до дела доходит…
– Нет, тут другое. – Я помолчал, докуривая. – За все двадцать лет за мной был только один левак. И Маринка о нём знает, я сам рассказал. У нас тогда вообще лютая жесть в жизни происходила. Как раз после того, как… – раздавил окурок в пепельнице. – Ну понимаешь. Год тогда кое-как протянули, а потом рвануло. И вот когда по клочкам собирали друг друга, там без вариантов было идти дальше через брехню. С нуля так с нуля. Получится – значит, да. Нет – значит нет. Иначе бессмысленно. И такого друг другу порассказали… Сначала даже казалось, что не вывезем. Но ничего, справились. Потому что хотели справиться. И я ей поклялся тогда, что ни одной больше бабы на стороне. Никогда. И она знает, что я сдержу своё слово. А я знаю, что она сдержит своё.
– Тогда какая кошка между вами пробежала? Или, думаешь, не видно?
– Я не знаю, братан. Не знаю. Просто в один прекрасный момент раз, и всё. Лёд. Мне кажется, она просто устала от всего этого. Полжизни терять детей, пусть даже нерождёных, но всё равно – это каждый раз минус кусок от сердца. А после гибели Владлена – и вовсе… А тут ещё какая-то сука от медицины сказала ей, что теперь дело может быть в возрасте, и ещё через пару лет всё станет окончательно бесполезно. Маринка тогда почти неделю рыдала. От этого даже я устал, а про неё и подумать страшно. За неё страшно. За себя. За нас. Какая-то очередная жопа, короче.
– Так надо же что-то делать? Психологи там, семейная терапия. У вас же целый кризисный центр в распоряжении!
Я усмехнулся, и не ответил. Разве я не предлагал ей этого? Но она ведь твердит что у неё всё нормально. А сегодня я, кажется, убедился, что это действительно так. Просто в её «нормально» больше не вписываюсь я.
Сказав, что надо сделать пару звонков, задержался на террасе. Проводил Кирея взглядом, набрал номер. Сашка ответила почти сразу.
– Что там у вас, рассказывай! – с плохо сдерживаемым раздражением рявкнул я, наблюдая через панорамную стену, как Маринка мотает на палец прядь волос, пока Кирей киношным жестом подливает ей шампанского, а потом говорит что-то такое, от чего оба они начинают ржать, едва не съезжая под стол. – Доигралась, Саш?!
– Не ори на меня! – вскинулась она в ответ. – У меня и так нервы на пределе! Ты даже не представляешь, каково это, когда ребёнок прямо у тебя на руках теряет сознание и синеет, а ты ждёшь эту долбанную скорую и сделать ничего не можешь! – в голосе её сквознули слёзы. – Мне нельзя так волноваться. Я и так вчера должна была на сохранение ложиться, а тут такое!
Я выдохнул.
– Извини, просто я тоже волнуюсь. Как он, что врачи говорят?
– Влад спит, после капельницы температура упала до нормы. Врачи пока не знают в чём дело. Пока просто наблюдаемся.
– Ну а что за судороги-то? Отчего?
– Тоже непонятно. То ли на температуру, то ли ещё что-то, я не знаю. Завтра будем разбираться, сегодня уже ночь, тут только дежурные врачи, а им, похоже, вообще ничего не надо. Спасибо хоть отельную палату нашли. Ты перевёл деньги?
– Нет, закружился. Сейчас договорим, кину. В какой вы больнице? Может, вас сразу в частную какую-то перевезти?
– Давай доживём до завтра, ладно? Надеюсь, утром всё будет понятнее. Погоди, кажется, Влад проснулся… Сейчас я…
Заминка, возня, хныканье, Сашкин голос: «это папа» на фоне, и наконец, заспанное:
– Пливет…
Дыхание застряло комом в горле. А по лицу наоборот – неудержимо расползлась улыбка.
– Привет, чемпион! Ты чего там, заболеть решил?
– Нет.
– Ну как нет, а мама говорит, вы в больнице?
– Да.
– Ну давай тогда так – ты же у нас мужик, да? Ну вот, а настоящие мужики всегда крепкие. Поэтому ты сейчас быстренько выздоравливаешь, и я дарю тебе большую такую, классную тачку, в которой ты сможешь ездить по-настоящему. Идёт?
– Да-а-а… – восторженно выдохнул он, и у меня предательски защипало глаза. Сдерживаясь, прижал к переносице кулак.
Владлен получил свою «настоящую тачку» в четыре года, на день рождения, я и до сих пор помнил его радость: затаённое от восторга дыхание, старательно высунутый язык, когда пытался вписаться в поворот за угол дома, отказы идти есть, купаться, спать, смотреть мульты… Дали бы ему волю, он бы жить в этой машинке остался!
Эта боль, наверное, никогда не пройдёт. И каждый новый этап взросления Владислава снова и снова будет резать меня по живому. Кашлянул, сбрасывая спазм с горла.
– Ну отлично! Какую хочешь? Гоночную?
– Жип!
– Не вопрос! Джип, значит, джип! Ты только давай там, не болей. Договорились?
– А ты утлом плиедешь?
Бросил взгляд на Маринку… Ещё одна моя боль болючая. Мой воздух, мой смысл. Моя нежность. Моя любовь. Как же я перед тобой виноват!
…Вот уже почти два года, стабильно раз в месяц уезжаю на два-три дня на «контроль периферийных объектов», а на самом деле – в соседнюю область, к сыну. И вся эта ситуация давно уже стала для меня хуже смерти. Иногда даже казалось, что лучше бы я действительно сдох в ту ночь, чем вот так… Но, во-первых, Маринка призналась как-то, что тогда и она бы обязательно довела начатое до конца, а во-вторых – тогда не родился бы Влад. И как бы там ни было, а эти две жизни однозначно стоили гораздо больше, чем моя изъеденная виной совесть.
– Да, приеду завтра утром. Только уговор – ты больше не болеешь, да?
В трубке долгая заминка, сопение.
– Влад, слышишь меня?
– А ты какой папа, Алтём или Даня?
Стиснул зубы, выдохнул.
– Я Даня, Владюш. Маме телефон дай, пожалуйста.
Она взяла с задержкой, понимала свой косяк. Впрочем, и я понимал, что сейчас не время качать права.
– Да?
– Скинь мне координаты, я завтра утром буду у вас. Сам поговорю с врачом и разберусь с больницей.
Пока дожидался геометку, перевёл Сашке денег на карту и вернулся за столик.
– Ну что, может по коням? А то мне часа в четыре утра в область надо будет рвануть.
– Случилось что? – удивился Кирей.
Я посмотрел на Маринку. Хоть намёк, хоть тень недовольства или раздражения – и я бы переиграл… Но ей было без разницы, а может, даже, и лучше, если я свалю. И поэтому злился снова я, а она лишь отрешённо разглядывала музыкантов.
– Непредвиденные обстоятельства по работе. Так бывает. Планирую одним днём успеть.
Кирея поселили в гостевой на первом этаже. Маринка сразу ушла наверх, мы с братаном ещё немного задержались поболтать, но разговор не шёл. Я невольно думал о том, что вот уеду, и они останутся тут с Маринкой вдвоём… И не мог справиться с этим грёбанным ядом в душе. Вспоминал как оживилась при братане Маринка, танцы их зажигательные, даже его чудо-«профессию» Опять же – может, если бы Маринка была ему просто левой девчонкой, то и мне было бы поспокойнее, но я-то помнил с чего всё когда-то начиналось, и…