Потопить «Ледокол»!
Шрифт:
Картофель (за 50 кг) 2,99 2,42
Свинина (за 50 кг) 66,8 44,1
Молоко (за 100 литров) 18,83 14,47
При этом, как мы видели выше, создавалась такая система сбыта, в которой у крестьянина не было никакой возможности продавать свою продукцию, кроме как государству по этим ценам. Продажа на рынок без разрешения контролирующих органов считалась преступлением. Права распоряжаться своим урожаем после выполнения плана поставок государству, какое имели советские колхозники, Гитлер своим «расово чистым» наследственным крестьянам не оставил.
Как следствие, валовая выручка сельского хозяйства упала с 10,2 млрд. марок в 1928 году до 6,5 млрд. марок в 1933 году. Сокращение валовой выручки, сокращение доходности делало невозможным закупку сельхозинвентаря, сельхозмашин, вложений в постройки, в мелиорацию, в удобрения, в чем немецкое сельское хозяйство отчаянно нуждалось после периода депрессии. Гитлера же это нимало не беспокоило, а миллиарды марок, выкачанные из немецкой деревни, пошли на вооружения.
Это сказалось сразу же. Уже в 1934 году сбор четырех главных хлебов (пшеница, рожь, ячмень, овес) сократилась до 20,8 млн. тонн, против среднегодового сбора в 1929-1933 – 21,7 млн. тонн51. Перепись скота в 1934 году выявила сокращение поголовья крупнорогатого скота на 570 тысяч голов, свиней на 765 тысяч голов, что объяснялось вздорожанием кормов. Вырос только сбор картофеля с 44,4 до 46,8 млн. тонн, но этот прирост не компенсировал убыль зерновых и скота.
В ноябре 1934 года нацисты организовали «Праздник урожая». Однако, крестьяне земли Шлезвиг-Голштейн отказались на него ехать. Видимо, праздновать им было нечего. Нацисты пытались погнать их силой, но крестьяне разогнали штурмовые отряды. На подавление бунта были брошены силы штурмовиков и полиции, и в завязавшихся вооруженных стычках было убито 27 и ранено 118 крестьян. Несколько сотен было арестовано.
Крестьяне выражали свое недовольство поджогами кулацких и наследственных дворов. По образному выражению немецкой прессы того времени, поджигалось по двору в час, то есть 24 двора в сутки. Кроме этого, крестьяне «голосовали ногами» против гитлеровской аграрной политики52.
Тем временем, наступил новый хозяйственный год с новыми трудностями. За 1934/35 год (хозяйственный год длится с 1 октября по 30 сентября) немецкие крестьяне забили из-за дороговизны и нехватки кормов 2,5 млн. голов свиней, 1 млн. голов крупнорогатого скота и 2 млн. голов птицы53. Площадь посевов сократилась на 500 тысяч гектаров. Пахать и сеять, откармливать скот становилось все более и более невыгодным. Крестьянин изворачивался как мог, поскольку на него давили всевозможные контролеры и проверяющие, ему надо было что-то иметь на столе и зарабатывать какие-то деньги. В 1935 году на корм скоту пошло 2,8 млн. тонн ржи, хотя раньше Германия импортировала кормовую кукурузу, в 1929 году – 3 млн. тонн, которой хватало на корм скоту. В 1936 году крестьянин тайком стал кормить скотину пшеницей – других кормов не хватало. Скормили по примерным оценкам 500-600 тысяч тонн пшеницы.
Однако пока еще ситуация с зерновыми была более или менее терпимой, и с урожая 1935 года засыпали в запас 1,67 млн. тонн пшеницы и 1,52 млн. тонн ржи. Следующий год стал еще более тяжелым. Урожай 1936 года был плохой, и засыпанные запасы были израсходованы уже к декабрю 1936 года54. К тому же, был до самого минимума сокращен импорт продовольствия. Германия стала перед лицом серьезных продовольственных затруднений.
Именно с зимы 1936/37 года начались первые ограничения в продаже продовольствия. Так, с января 1937 года были введены списки клиентов в магазинах по продаже жиров. Население прикреплялось к определенным магазинам. При выпечке хлеба стали использоваться суррогаты: картофель и кукуруза, а хлеб было запрещено продавать в день выпечки. В нацистской печати развернулась бурная кампания с призывами «экономить продовольствие», сокращать потребление хлеба, мяса, молока, масла, яиц, риса. Нацисты советовали налегать на картофель и капусту.
Герман Геринг, который в октябре 1936 года стал уполномоченным по четырехлетнему плану, ответил на продовольственный кризис декретом от 23 мая 1937 года. Декрет устанавливал право государства назначить управляющего в те хозяйства, которые не выполняют заданий четырехлетнего плана. Речь идет в первую очередь, как раз о наследственных дворах.
Урожай 1937 года был неплохой, а урожай 1938 года был даже назван «исключительно высоким». Однако, существенного облегчения продовольственного положения это не принесло. Гитлеровское руководство, столкнувшись с продовольственными затруднениями, с которыми не могло справиться, активизировало подготовку к войне. Гитлер откровенно боялся нового продовольственного кризиса: «Если мы не выступим до 1943-1945 гг, то вследствие отсутствия запасов каждый год может наступить продовольственный кризис, для преодоления которого нет достаточных валютных средств. В этом следует усматривать "слабую сторону режима". К тому же мир ожидает нашего удара и из года в год предпринимает все более решительные контрмеры. Поскольку мир отгородился, мы вынуждены наступать. Какова будет в действительности обстановка в 1943-1945 гг, сегодня никто не знает. Определенно лишь одно, а именно: что мы не можем дольше ждать», – заявил он 5 ноября 1937 года55. Хороший урожай фюрера явно не обрадовал.
Потому значительная часть поступлений зерна пошла на склад. В Германии создавались крупные военные продовольственные запасы. В них шел не только немецкий урожай, но и активизировалась закупка продовольствия за рубежом. Динамику сбора основных хлебов (пшеница, рожь, ячмень, овес) и импорта в Германию, можно отобразить в следующей таблице (в тыс. тонн)56:
Сбор Импорт
1922-1925 16770 2819
1926-1929 21061 5224
1930-1933 22806 1990
1934 21616 1521
1935 21987 1073
1936 21866 383
1937 22321 3981
1938 26363 4015
В этой таблице виден резкий, десятикратный рост импорта зерновых в 1937 году. В 1938 году продовольствие стало поступать из Австрии и Судетской области. В 1938 году запасов основных хлебов было около 3-4 млн. тонн, в том числе 1,5 млн. тонн пшеницы. Высокий урожай 1938 года позволил довести запас по пшенице до полуторагодового объема потребления, то есть примерно до 7,5 млн. тонн57. Этот запас не просто хранился в амбарах, а перерабатывался для использования на войне. Есть воспоминания ряда ветеранов, которые захватывали немецкий хлеб выпечки 1938 или 1939 года, герметично упакованный и не черствевший. Кроме того, в запас было сложено 500 тысяч тонн жиров58.
В это же время Имперское министерство продовольствия и сельского хозяйства составляло и рассылало ежемесячные циркуляры о «порядке питания» населения. Например, такой циркуляр на январь 1938 года предписывал населению сократить потребление масла, сала, свинины, растительных масел, яиц и даже маргарина59. Известный лозунг: «Пушки вместо масла», в Германии перед войной выполнялся с исключительной тщательностью.
Все это было вполне продуманной и целенаправленной политикой подготовки к войне, охватывающей как экономические, так и социальные аспекты. Во-первых, закон о наследственных дворах создавал крестьянскую массу, голодную и обездоленную, которую нацисты сумели обмануть и толкнуть на войну, пообещав наделить их захваченной землей. Во-вторых, на оставшихся в деревне крестьян был крепко надет хомут подготовки к войне, мелочно регламентированного производства и полного хозяйственного бесправия крестьянина. Им государство давало разные мелкие подачки, но в целом, о правах и свободах советского колхозника, немецкие наследственные крестьяне могли только мечтать. В-третьих, вся Германия на несколько лет была посажена на голодный паек, чтобы обеспечить накопление военных продовольственных фондов; нацисты заставляли людей голодать и недоедать ради подготовки к войне. В-четвертых, последовательно отсекались все средства и способы невоенного решения продовольственного кризиса, оставлялся только грабеж захваченных земель, который развернулся вскоре после начала войны.
Этот обзор предвоенного продовольственного кризиса в Германии, написанный на основе довоенных статданных и довоенных советских публикаций, показывает, что у советского руководства не было особенных иллюзий относительно положения в Германии, и было понимание, что все это не может кончиться ничем, кроме войны. Развивающийся мировой кризис не давал Германии особых шансов на исправление хозяйственной ситуации без коренного переустройства хозяйства. В довоенных публикациях прямо и ясно указывалось, что кризис был следствием подготовки Германии к войне.