Потрошитель мозгов
Шрифт:
— Да правильно я дышал, правильно! Просто я применил оружие.
Руки с удлиненными пальцами раскрылись, словно указывая на непричастность их владельца к происходящему.
— Так чего же ты хочешь от меня? — вопросил Чиун. — Я дарю тебе алмазы, но ты предпочитаешь возиться в грязи.
— Я просто хотел поделиться с тобой своим огорчением.
— Делись только радостью, а неприятности оставь при себе, — произнес Чиун и перешел на корейский, заговорив о неспособности даже столь великого человека, как мастер Синанджу, превратить грязь в бриллианты, а жалкий бледный кусок свинячьего уха — в нечто достойное. И что остается делать Мастеру, сетовал он, когда неблагодарный
— Просто у тебя никогда не болел живот, — начал было Римо, но тут возобновился телесериал.
В нем и ему подобных «мыльных операх» показывали то же, что и много лет назад, но теперь на экране стали появляться негры, аборты и герои уже не смотрели с нежностью друг на друга, а сразу укладывались в постель. И тем не менее это была все та же тоскливая дребедень, хотя главную роль играл никто иной, как Рэд Рекс, портрет которого с автографом Чиун неизменно всюду возил с собой.
За окном проехал пикап бригады дворников. На боку машины развевалось полотнище, объявляющее о юбилейной выставке картин. Чиун хорошо ладил с местным населением, а Римо чувствовал себя чужаком. Чиун сказал, что у него всегда будет такое чувство, пока он не поймет, что его настоящий дом — это Синанджу, крохотная деревушка в Северной Корее, откуда родом Чиун, а не Америка, где родился Римо.
— Чтобы понять других, надо прежде всего признать, что они другие, а не ты сам в ином обличье, — говорил Чиун. Уже через неделю после приезда в Кейп-Код он объяснил причину враждебности, которую местные жители всегда испытывали к приезжим. — Их отталкивает не богатство и даже не то, что туристы приезжают в самый хороший сезон. Дело в том, что туристы неизменно говорят «прощай», а каждое расставание — это маленькая смерть.
Вот они и не могут позволить себе слишком сильно привязаться к кому-либо, потому что потом их будет ждать боль утраты. Они не столько недолюбливают туристов, сколько боятся их полюбить, потому что иначе им будет больно с ними расставаться.
— Папочка, ты не понимаешь американцев.
— А что тут понимать? Я знаю, что они не умеют ценить профессионалов-ассасинов, зато у них множество любителей, которые практикуются, когда захотят, и что их величайшие драмы портит какой-то злодей, который мечтает лишь о том, чтобы продать как можно больше стиральных машин. Нечего тут понимать.
— Папочка, я видел Синанджу, так что не надо рассказывать мне о чудесах Северной Кореи и принадлежащем лишь тебе клочке неба над бухтой. Видел я ее. Воняет помойкой.
Чиун, казалось, был удивлен.
— Теперь оказывается, тебе не понравилось. А там ты говорил совсем другое. Сказал, что просто в восторге.
— Я в восторге?! Да меня там чуть не убили. И тебя тоже. Я не считал нужным жаловаться, вот и все.
— Для тебя это все равно что быть в восторге, — изрек Чиун, и на этом вопрос был закрыт.
И вот теперь Римо сидел в ожидают очередной рекламной паузы и глядел в окно. На дороге показался темно-зеленый «шевроле» с нью-йоркскими номерами. Машина ехала со скоростью ровно тридцать пять миль в час — на такой скорости чаще всего засыпают за рулем, но такого ограничения требовал дорожный знак. Так мог ехать только один человек. Припарковавшись, водитель вышел из машины, аккуратно захлопнув дверцу.
— Привет, Смитти, — сказал Римо, обращаясь к человеку лет пятидесяти с лимонно-желтым лицом, плотно сжатыми
— Ну? — произнес доктор Харолд В. Смит.
— Что — ну? — переспросил Римо, загораживая вход в коттедж.
Смит не мог войти так тихо, чтобы не потревожить Чиуна, который смотрел свой дневной сериал: хотя директор был в отличной физической форме, разум не контролировал его походку и он по-западному громко топал ногами. После отъезда Смита Чиун часто жаловался Римо, что тот помешал ему смотреть сериал. И сегодня он особенно не хотел усугублять ситуацию неудовольствием Чиуна — ему было достаточно плохо оттого, что пришлось применить оружие.
— Как работа? Все прошло нормально?
— Нет, они прикончили меня.
— Римо, мне не нужен ваш сарказм. Это было очень важное задание.
— Вы хотите сказать, что другие были просто прогулкой?
— Я хочу сказать, что если бы дело не удалось, нам пришлось бы закрыть лавочку, а сейчас мы так близки к успеху.
— Мы всегда близки к успеху. Уже много лет. Но почему-то так и не добились его.
— Мы переживаем полосу неудач, после которой наступит улучшение. Надо только немного подождать.
— Чушь, — сказал Римо.
Больше десяти лет назад, когда он в Фолкрофте вышел из комы, ему рассказали о возглавляемой доктором Харолдом В. Смитом тайной организации под названием КЮРЕ, цель которой заключалась в том, чтобы заставить конституцию работать, — тогда это была небольшая группа людей, призванных предохранить нацию от анархии и установления полицейского государства.
Поначалу Римо поверил им и стал исполнителем-убийцей. Его тренировал Чиун, мастер Синанджу, величайший ассасин в мире. Да, тогда Римо верил всему. Но с тех пор он потерял счет загубленным им жизням, а немногочисленная группа превратилась в огромную сильную организацию. Четверо из мотеля «Бэй-Стейт» тоже были в числе его жертв.
Римо протянул Смиту полученные документы.
— Хорошо, — похвалил Смит и убрал бумаги во внутренний карман.
— Фотографий с них не делали. Вы, кстати, забыли предупредить меня о фотографиях.
— Да, но с этих документов фотографии бы не получились.
— Что вы имеете в виду?
— С них нельзя сделать фотографии, вот и все.
— Как вам удалось этого добиться?
— Не ваше дело.
— Спасибо, — поблагодарил Римо.
— Это связано со световыми волнами. Теперь довольны? — сказал Смит. На нем был безупречный серый костюм с накрахмаленной белоснежной сорочкой и каким-то ужасным галстуком, на котором не было ни единого жирного пятнышка. Что ж, Смит не употребляет жиров. Такие люди едят только репу и отварную треску.
— Ладно, — проговорил Римо. — Кажется, началась реклама.
— Вы что, слышите через стену?
— Не ваше дело, — огрызнулся Римо.
— Как вам это удается?
— Надо уметь слушать тишину. Теперь довольны?
Чиун поднялся навстречу Смиту, вытянув руки в знак приветствия.
— Приветствую вас, о император Смит! Бесконечны ваша мудрость и доброта! Желаю здравствовать тысячу лет, и пусть ваше царство внушает трепет всему миру!
— Благодарю, — отозвался Смит, взглянув на чемоданы. Директор давно отказался от попыток объяснить Чиуну, что он вовсе не император и не только не хочет, чтобы его боялся весь мир, а, напротив, мечтает как можно дольше оставаться в тени. Когда он в последний раз пробовал донести эту мысль до Чиуна, тот сказал, что это право императора — быть известным или оставаться в тени, все зависит от его воли. — Вижу, вы уже собрались. Желаю вам с Римо удачи, а мы увидимся через два месяца. Так?