Потрошитель
Шрифт:
Потрошитель. Я попытался поймать взгляд Дамона, но он избегал смотреть на меня. Прошлой ночью он был на приеме в «Гайэти». Хотя… мысли мои завертелись с бешеной скоростью.
— Я рада, что меня есть кому защитить. Все это так ужасно. — Шарлотта по-хозяйски обвила рукой Дамона за талию.
Я бросил взгляд на Вайолет. Она сосредоточенно прислушивалась к разговору, цепочка от флакона с вербеной посверкивала у нее на шее. Все в порядке.
— Кто новая жертва? — поинтересовался я.
— Еще одна проститутка.
Сэмюэль достал из кармана сюртука сложенную газету и демонстративно медленно стал ее разворачивать.
— Джейн переживает только из-за того, что убийца вытурил ее с первых полос газет. Это убийство вдруг разом перечеркнуло все новости светской жизни, — саркастически улыбаясь, Сэмюэль взглянул на девушку с широкими плечами.
— Как ее звали? — задрожав, спросила Вайолет.
— Кого? Жертву? Какое это имеет значение? — усмехнулась Джейн, пожав плечами.
— Какая-то Энни, — прочел Сэмюэль, заглянув в газету.
Вайолет с облегчением вздохнула, а я закрыл глаза и мысленно возблагодарил сам не знаю кого. Кора была жива. Пока жива.
— Каково бы ни было ее имя, но все это ужасно, согласитесь! — содрогнулся лорд Эйнсли, присоединяясь к нашему разговору. — Благодарение Господу, он хотя бы орудует только в районе Ист-Энда. Когда он доберется до наших мест, тогда мы и начнем беспокоиться, — и он разразился грубым хохотом.
Я бросил взгляд на Вайолет, которая робко жалась к Шарлотте. С виду — ни платьем, ни манерами — девушка ничем не отличалась от стоявшей рядом актрисы. Невозможно было догадаться, что они не принадлежат к одному кругу. И все же у меня холодело в животе при каждом непочтительном замечании, которое лорд Эйнсли бросал в адрес низших классов, той среды, в которой вращалась Вайолет.
— Он написал письмо в «Курьер», — сказал Сэмюэль. — Дайте-ка найду. — Он присел на одно из белых кресел у ближайшего столика, положил ногу на ногу, прочистил горло и начал читать.
— Обратный адрес: «Из ада…» — с выражением произнес Сэмюэль.
У меня перехватило дыхание. Как громом пораженный, я пошатнулся и стал искать, куда бы присесть. Из ада. Возможно, это была всего лишь глупая шутка, но вдруг в ней присутствовала доля правды? Вдруг это писал Клаус или кто-то пострашнее его? Чтобы не упасть, я схватился за край стола и почувствовал, что Вайолет пристально смотрит на меня.
— «Из ада…» Этот адресок не хуже, чем если бы он написал «Из Уайтчепел», как считаете? — Сэмюэль презрительно фыркнул.
— Я никогда не была там, — вмешалась симпатичная рыжеволосая девушка. Она пригубила шампанского и продолжала: — Там действительно так ужасно, как все говорят?
— Хуже, гораздо хуже! — смеясь, ответил ей Сэмюэль и снова обратился к статье: «Скотленд-Ярд и вся лондонская полиция сбились с ног, работая по двадцать четыре часа в сутки, но по-прежнему далеки от разгадки ужасных преступлений. Улик так мало, и они…»
Я перестал его
Из ада. У меня появлялись все новые и новые доказательства того, что Клаус находился сейчас в Лондоне. Вопрос только в том, почему Дамона это совсем не беспокоило.
Клаус был именно что из ада, там был его родной дом. Большинство из нас, вампиров, становятся такими от укусов других вампиров. Так случилось с Лекси — ее превратил в вампира собственный любовник. Так произошло со мной и с Дамоном — нас обратила Катрина. И подобных историй тысячи в нашем вампирском мире. Но существуют еще и Первородные, они — вампиры родом из ада, они — первые вампиры на земле. Им никогда не приходилось быть людьми, они никогда не знали, что такое человеческая жизнь, никогда не страдали, не плакали, не любили, как люди. Ничто человеческое не сдерживает их инстинкты, и поэтому они отвратительно жестоки и опасны.
Меня зазнобило. Хотя в воздухе по-прежнему не было ни ветерка, ни дуновения, и даже верхушки вязов возвышались над нами без малейшего движения.
— С вами все в порядке, сэр? — Ко мне подошел один из лакеев-официантов. В руках он держал блюдо с огуречными сэндвичами.
Я взял один. Ломтик огурца гладко скользнул в горло, а хлебом я чуть не подавился. Я не мог утолить свой голод сэндвичами. Нет, конечно. Но в тот момент и мысли о свежей крови тоже вызывали у меня отвращение.
Я развернулся и вновь направился к группе, которую покинул. Сэндвич комом лежал у меня в желудке. К моменту моего возвращения разговор уже плавно перетек к более легким темам. Обсуждали необычайную жару нынешнего лета, и то, что никто, похоже, больше не собирается ездить в свои загородные дома на уик-энд, и какие-то тайные сборища, которые с недавних пор стали устраивать в вест-индских доках на Собачьем острове.
— На пару слов, — позвал я Дамона и направился в сторону аккуратно подстриженных кустов, украшавших сад рядом с домом.
Воздух здесь был напоен приторным запахом роз, и этот тяжелый аромат на мгновение напомнил мне наш садовый лабиринт в Мистик-Фоллз. Там, среди розовых кустов, мы гуляли втроем с Дамоном и Катриной. Там мы с братом поддразнивали друг друга в борьбе за ее благосклонность и даже не подозревали о том, в какую опасную игру мы играем.
— Слушаю тебя, братец, — Дамон нетерпеливым жестом махнул рукой.
Я заставил себя заглянуть в его темные глаза. Сейчас в них не было ничего общего с глазами моего брата, когда он еще был человеком. Дамон изменился. И я изменился. Мне пора было, наконец, перестать думать о прошлом.
Заметив мелькнувшую на лице брата усмешку, я проследил за его взглядом. Он смотрел на свернутую простыню, которую я бросил, когда мы подходили к зданию Гроув-хаус.
— Твоя вещица? — поинтересовался Дамон. — Что за причуды? Ведь это натуральный египетский хлопок, годится для царского ложа.