Потрошитель
Шрифт:
— М? Сасори?
— Точно… - прошептал он одними губами. — Ты абсолютно прав*.
— Прав? – переспросила Нарико, обеспокоенно посмотрев в глаза Акасуны.
Взгляд Сасори вновь приобрел естественный кукольно-меланхоличный вид, словно переключился щелчком выключателя.
— Ничего, просто вспомнил кое-что.
Нарико пожала плечами, несколько удивленно проводив взглядом выскочившего из комнаты Сасори.
Комментарий к Глава 11. «Никакого Потрошителя!»
* - На всякий случай, здесь Сасори обращался уже не к Нарико, а к Дейдаре.
========== Глава 12.
Мадара сидел у больничной койки, слушая монотонный писк приборов, что отсчитывал жизнь самого близкого ему человека. Ниточка, за которую он яро цеплялся, не желая отпускать. Его родной брат, Учиха Изуна. Точная копия своего старшего брата: те же немного грубые, но аристократические черты лица, смоляные чёрные волосы, но мертвецки бледная кожа.
Каждый день Мадара приходил в палату брата, тщетно надеясь, что произошло чудо, и он открыл чёрные очи. Как же он ошибался.
— Сколько мне еще ждать? — уставшим голосом изрёк он вопрос, услышав скрип двери.
Он готов был поклясться, что этот ублюдок за спиной лишь гаденько улыбнулся.
— Времена нынче неспокойные, материал найти теперь не так легко. Но верьте, и чудо произойдет.
Мадара перевёл злой отчаянный взгляд на все ещё ехидно улыбающегося врача.
— Я даю последний срок. Неделя. И с меня хватит.
— И что же тогда? Позволите отключить от аппарата вашего любимого братца?
Орочимару не успел договорить, ибо был тут же прижат к стенке и схвачен за ворот медицинского халата. Два ненавидящих взгляда перекрестились в немой схватке. И лишь писк аппарата нарушал безмолвную тишину. В дверь постучались, и медсестра оповестила врача о прибывшем пациенте.
Мадара убрал руки и, брезгливо фыркнув, направился на выход.
— Если с головы Изуны упадет в этой треклятой больнице хоть волосок, я лично упеку тебя за решётку.
Учиха уже почти закрыл дверь, как услышал последние слова Орочимару:
— Мадара-сан, будь осторожнее, мертвые нынче спят неспокойно.
Мадара дёрнулся. Сощурив глаза, он непонимающе взглянул на мужчину, но тот лишь гаденько ухмыльнулся.
***
Освободив кружку горячего шоколада от оков бледных пальцев, Нарико уселась напротив ноутбука и, насвистывая мелодию под нос, открыла поисковой сайт. В интернет-браузере были незакрыты вкладки. Видимо, Сасори в спешке забыл об этом, либо Нарико пришла слишком рано, потому что увиденное несколько шокировало её. На экране отобразилась информация о различных способах бальзамирования тела, начиная от мумификации и заканчивая пластинацией. Всевозможная информация о химических веществах, оборудование, методов изъятия органов. Она, не отрываясь, пролистывала страницы, в некоем ужасе изучая картинки.
— Что ты делаешь? – отчеканил ледяной голос за спиной.
Нарико от неожиданности подскочила со своего места, уронив стул, и отпрыгнула в сторону.
Сасори стоял напротив, смотря на девушку надменным, холодным и несколько жестоким взглядом. Таким она видела его впервые, отчего по телу пробежал рой мурашек. Выдавив что-то наподобие улыбки, она поспешила оправдаться:
— Я просто хотела погоду посмотреть.
Сасори
— А зачем тебе пластинации?
Сасори ответил не сразу, он нервным жестом открыл пузырёк с капсулами, что принесла когда-то Нарико и, не запивая, проглотил одну.
— Сакура сказала, что нужно подготовить реферат о методах бальзамирования, — беспристрастно ответил Акасуна, меланхоличным взглядом уставившись в экран.
Нарико, ничего не ответив, села на пол, опершись на диван, и вздрогнула, услышав несколько холодно-назидательный голос Акасуны:
— Если бы ты умирала, какие бы были твои последние слова?
Странно, но вопрос не вызвал удивления, напротив, Нарико лишь фыркнула и, пожав плечами, прошипела сквозь зубы:
— Может, Гетевское «Остановись мгновенье, ты прекрасно»?
— Веришь, что в одном мгновении сможешь запечатлеть всю свою жизнь?
— Вся моя жизнь – одно мгновенье, — парировала блондинка, наблюдая за напряженным лицом парня, что внимательно вычитывал информацию из ноутбука.
— Ну а ты? Какие были бы твои последние слова?
— Ars longa, vita brevis*, — не раздумывая, ответил Акасуна.
— Вполне ожидаемо. Кажется, эту фразу использовал милый друг и наставник Фауста – Мефистофель?
— Милый друг и наставник? – изумленно изогнул бровь Сасори. — Какая любопытная характеристика демона, который собирался утащить душу учёного в глубины Ада, чтобы выиграть спор с Богом.
— Ты считаешь, что в Аду плохо?
— На то он и Ад.
— А может для демонов Рай – это плохо?
Сасори нервно проморгался и, помассировав переносицу, собирался бросить что-то колкое, противоречащее мнению девушки, но та уже обвила его шею руками, словно паутиной, пристроив подбородок на его макушке.
— Ты считаешь, что Фауст всё-таки заслужил Рай или Ад? – вновь спросила Нарико.
Сасори закрыл вкладку с изображением забальзамированных человеческих органов.
— Каждый имеет право на прощение.
— Даже Потрошитель?
Акасуна вздрогнул, стоило только вопросу прозвучать над ухом. Он тут же подскочил и, злобно посмотрев на растерявшуюся девушку, претенциозно фыркнул, давая понять, что подобный вопрос даже не нуждается в прямом ответе.
Дверь громко хлопнула под легкое вздрагивание Нарико, и та, прижав руки к груди, грустно улыбнулась.
— «Ад менее жесток, чем люди»!**
***
Тяжёлая прокуренная дешевыми сигаретами атмосфера, казалось, скоро начнёт сдавливать в тисках. И мёртвая тишина, воцарившаяся в кабинете, в котором столпился десяток полицейских, будто и без того задушит в своих путах. Все шокированы, неверящими глазами уставились на молодого детектива, который огласил свою версию о Потрошителе.
— Вы… вы уверены? – переспросил Минато, нервно проморгав.
— Да. Я проанализировал дела всех убитых, всю их подноготную, начиная от того, где они учились, к какому дантисту ходили, и заканчивая вредными привычками. Потрошитель – серийный убийца, у которого должен был быть свой почерк. И как оказалось, он у него все же есть. Это группа крови.