Потрошитель
Шрифт:
Дзинпачи тут же поднялся на ноги, его скрутило в судорогах, а перед глазами зарябило темными пятнами. Рыча от злости, он откинул столик в сторону Нарико, что прикрылась руками. И убийца направился на выход, чувствуя, что вот-вот может потерять сознание. А значит нужно было убираться немедленно.
А Нарико все лежала с холодным безразличным взглядом, скандируя:
— Ложь.
Она ведь знала, что Мастер на такое не способен, и хохотала, ожидая, когда же кто-то, наконец, догадается о бессмертии, и Мастер вернется на сцену, чтобы похвалить её по достоинству.
По достоинству.
Убивая
Потроша тело бывшей девушки Сасори, она не догадывалась, что обманывает саму себя. Ведь Нарико не чувствовала себя живой. Все это был самообман.
И даже сейчас в предвкушении перед убийством Сасори, она врала самой себе, что ликует, что сердце её бешено колотится, когда на самом деле оно билось так же ровно, как у спящего младенца.
— Выходи, Сасори, я устала играть в прятки.
Сасори открыл холодный взгляд карих глаз, спрятав заправленный шприц в карман, и, прислонившись к холодной шершавой поверхности камня, грустно улыбнулся.
— Ясно, значит, мне не придется убивать Нарико, ведь её убил Мастер год назад, когда её мать рубили бензопилой. Я заберу себе лишь марионетку, отрезав чужие нити.
Комментарий к Глава 21. «Мир глазами Потрошителя»
Та-да! Следующая глава — последняя глава. х)
========== Глава 22. «Вечность» ==========
— Где же ты, Сасори? – трескучим истерическим криком раздался не то хохот, не то стон Нарико. – Разве ты не хочешь отомстить мне за своих друзей?
Нарико шлепала по сточным лужам, в нервном припадке сжимая пальцы, увенчанные наконечниками Нэкодэ. Маска сползла набок, открывая взору полный безумия лазурный глаз, что обрамляли красные лопнувшие капилляры. Девушка оскалилась сочувствующей улыбкой и, взмахнув руками в стороны, прокричала:
— Точно! Как я могла забыть! Ты не можешь убить меня, потому что не переживешь мою смерть! Не переживешь! Каково это, а? Ты жил со своим врагом бок о бок, все это время даже не подозревая. Неужели ни чуточки?
Нарико нервно бегала глазами по углам, ища парня. Её начинало трясти от злости. Издав отчаянный рык, она ударила рукой по стене.
— Выходи, Сасори! Или мне стоит убить еще кого-нибудь?
Сасори, прикрыв глаза, сидел за углом, в руке сжимая железную балку. Он не слышал её противного трескучего голоса, это была уже не та Нарико, которую он знал. Нарико, что он любил, была убита Мастером много месяцев назад. Безжалостным и хладнокровным истинным маньяком этого города, что дергал за ниточки и переставлял окровавленные фигуры на шахматной доске.
— Я освобожу тебя, — карие глаза, не выражающие ни единой эмоции, устремились вперед уверенной искоркой.
Акасуна бесшумно поднялся, таща за собой балку. Он не слышал хрипловатого истерического крика, лишь собственное биение сердца, что колотилось молотом о барабанные перепонки. Прошел мимо окровавленного тела Сакуры, в последний раз посмотрев холодным взглядом, и перевёл его на содрогающуюся в хохоте спину Нарико.
«Дейдара».
Сасори замахнулся балкой, направляя удар на блондинистую макушку, но Нарико нагнулась, избежав столкновения, и одним выпадом нанесла удар по ребру.
Она кричала, выплевывая угрозы, резала его лицо и руки острием наконечников, но юноша не отпускал, продолжая сжимать бледную шею, на которой бешено билась жилка.
— Ты всегда спрашивал у меня, что такое истинное искусство, и сегодня я покажу свое лучшее творение.
Акусана отшвырнул Потрошителя к противоположной стенке. Нарико руками уперлась о сырую поверхность и собиралась нанести очередной выпад, однако её оглушил глухой удар в затылок, и, издав хриплый стон, она рухнула коленями в ледяную лужу. Вокруг все потемнело.
Нарико не чувствовала боли в затылке или по всему телу, как должен ощущать нормальный человек. Она отказалась от боли, как и от всех эмоций и чувств, кроме одного. За него она уцепилась, отчаянно хватаясь за ею же придуманное имя. «Мастер». Девушка попыталась пошевелить телом, почувствовав, что находится на руках. Кто-то нес её, прижимая к промокшей одежде. Доносились шаги по асфальту, скрежет шин, гул двигателей. Музыка улицы.
— Что, перебрала? – раздался издалека незнакомый голос.
Хлопнула дверца.
— Да, моя девушка совершенно не умеет пить, — неестественно лестно прозвучал голос Сасори.
Нарико попыталась открыть глаза, но едва смогла отличить два сиденья впереди.
— Это у неё на руках оружие что ли? Черт знает что, сейчас все свихнулись с этим Потрошителем. Представляете, моя дочка на Новый Год пошла в костюме Потрошителя. И она была такая не одна. Этот мир сошел с ума.
— Это не мир сошел с ума, а люди в нем.
Все снова покрылось сумраком. Кажется, ей что-то вкололи. Очень сильное, не позволяющее пошевелиться, но сохраняющее рассудок и восприятие, потому что Нарико почувствовала удар спиной о дощатый пол. Она слышала удаляющиеся шаги, шум, тихую возню, суету. Её подхватили за лодыжку и потащили, словно вещь, по полу, и тогда глаза ослепил ярко-искусственный свет, в нос ударил кислый незнакомый запах. Рядом что-то гудело, с другой стороны шуршал звук пленки.
— Ты ведь в сознании, я прав?
Нарико попыталась открыть глаза и качнула головой.
— Я вколол тебе наркотик, заказал на черном рынке. Удивительно, через интернет можно купить все, что угодно, сохранив при этом полную анонимность. Мне обещали, что ты будешь все чувствовать и слышать без возможности шевелиться. Его обычно используют насильники.
Её вновь потащили за ноги, и теперь Нарико чувствовала обнаженной кожей прикосновение полиэтиленового покрытия. Яркий свет усилился, она наконец-то смогла открыть глаза. Помещение было занавешено тяжелыми занавесями, на потолке светила яркая лампа, все вокруг покрыто пленкой. Рядом огромная прозрачная вакуумная камера с желтовато-коричневым раствором. В первый раз за все время, будучи Потрошителем, Нарико сковал первобытный страх. Она почувствовала в себе ту маленькую девочку из своей тесной убранной комнаты, где вечно слушала пьяную ругань отчима.