Потрясающая красота
Шрифт:
– Я слышала, у них достаточно людей и из Национальной гвардии, и из Красного Креста.
– Возможно. Но понимаешь, в этой ситуации лишних не бывает. А здесь делать, в сущности, нечего, разве что еду и воду раздавать. Я скоро вернусь. Если нет, найдешь меня там. Лазарет отсюда прямо по дороге.
Пэм, кивнув, вернулась к Дженет, которая объявила, что у нее разыгралась мигрень, и потребовала аспирина и воды. Все это выдавали в столовой. Многих от пыли, стресса и нервного перенапряжения мучили головные боли. И Пэм не была исключением. Но у нее голова болела не столько от пережитого, сколько от капризов Дженет.
Мелани незаметно покинула здание и, опустив голову, пошла прочь. Сунув руки в карманы смокинга, она с удивлением нащупала там монетку, которой не заметила
10
Молитва Рейнхольда Нибура, американского протестанта, теолога: «Господи, дай мне душевный покой – чтобы принимать то, чего я не могу изменить, мужество – чтобы изменять то, что могу, и мудрость – чтобы отличать одно от другого».
Не прошло и пяти минут, как Мелани уже стояла перед лазаретом. В больнице работа шла полным ходом. С помощью местного генератора в помещениях наладили освещение, из запасов Пресидио и из ближайших больниц завезли аппаратуру. Словом, госпиталь действовал профессионально и слаженно – мелькали белые халаты, военная форма и нарукавные повязки Красного Креста. Мелани на минуту почувствовала себя чужой и даже удивилась, как ей только могло прийти в голову предложить здесь свою помощь.
У входа располагался стол регистрации, где отмечали всех входящих и выходящих, точно так же как и в том ангаре, где поселили Мелани с группой. Она спросила военнослужащего за столом, не нужна ли помощь.
– Еще как! – улыбнулся он. У парня был выговор уроженца Глубокого Юга, а обнажившиеся в улыбке белые зубы напоминали клавиши рояля. К счастью, Мелани он не узнал. Справившись у кого-то, где нужны волонтеры, он через минуту вернулся.
– Как насчет работы с бездомными? Их свозят сюда целый день, – До сих пор пострадавшими здесь по большей части оказывались бродяги.
– Идет, – улыбнулась Мелани.
– Многие из них пострадали, когда уже пристроились на ночь на пороге какого-нибудь дома. Мы их тут уже целый день штопаем. Впрочем, как и остальных. – Бездомные пациенты доставляли больше всего хлопот. Они и до землетрясения хорошим здоровьем не отличались, многие были душевнобольными, и сладить с ними часто оказывалось нелегко, рассказал солдат Мелани, которую это не обескуражило. О том, что один бродяга остался без ноги – ее отрезало оконным стеклом – и мужчину увезли в другую больницу, солдат умолчал. В лазарете держали людей в основном с незначительными травмами, но таких были тысячи и тысячи.
Двое волонтеров из Красного Креста регистрировали входящих. Социальные работники предлагали бродягам, если они имели официальный статус бездомных, участие в программе помощи бездомным или постоянное место в приюте, но от их помощи часто отказывались. В Пресидио они оказались по той же причине, что и все остальные: им некуда было идти. А в убежище всем и так были обеспечены постель и бесплатная еда. В одном зале даже душевые кабинки поставили.
– Может, хотите переодеться? Подобрать вам что-нибудь? – улыбнулась одна из волонтеров Мелани. – Платье, наверное, было королевское. Когда на вас распахнется пиджак, у кого-нибудь из пациентов может инфаркт случиться. – Женщина весело улыбалась.
Мелани опустила глаза на свою пышную грудь, прорывавшуюся через пиджак и обрывки платья, и рассмеялась. А она-то об этом и забыла совсем.
– С удовольствием. Я бы и переобулась тоже, если у вас есть во что. А то я скоро с ума сойду от этих туфель. Ходить в них невозможно.
– Ясное дело, – отозвалась женщина. – В конце ангара у нас целая тонна шлепанцев – привезли
Большая часть людей оказалась без обуви. Возможность переобуться несказанно обрадовала Мелани. Кто-то дал ей камуфляжные штаны и футболку с надписью «Поручительская контора Харви». Штаны оказались Мелани велики. Чтобы они не свалились, она подпоясалась, отыскав где-то обрывок веревки, и, переобувшись в шлепанцы, выбросила туфли и платье вместе со смокингом. Встретить Эверетта она не надеялась, хотя выбрасывать смокинг, пусть и перепачканный штукатуркой, похожий на тряпку, все равно было жалко. В последний момент Мелани вспомнила про монетку анонимного алкоголика, вытащила ее и спрятала в карман своих новых армейских штанов. Монетка стала казаться ей талисманом. Если вдруг все же когда-нибудь доведется увидеть Эверетта, Мелани вернет ему ее вместо пиджака.
Через пять минут, вооруженная планшетом с зажимом, Мелани уже ходила и переписывала людей. Она разговаривала со старыми бездомными, от которых разило перегаром, с беззубыми женщинами – героиновыми наркоманками, с ранеными детьми, попавшими сюда с родителями из Марина и Пасифик Хейтс. Молодые пары, старики, люди состоятельные и бедняки, представители всех рас, возрастов и комплекций – все они в совокупности являли собой социальную модель города и человеческого общества вообще. Некоторые, лишившиеся крыши над головой, до сих пор не могли опомниться, другие, с различными переломами и растяжениями, ковыляли по территории лазарета. Мелани работала, не помня себя, забыв о еде. Никогда в жизни она еще не была так счастлива, как сейчас, и никогда не трудилась с таким рвением. Лишь к полуночи стало чуть спокойнее. Мелани проработала восемь часов, не чувствуя усталости.
– Эй, блондиночка! – окликнул ее какой-то старик. Мелани остановилась и с улыбкой подала ему его палку. – Что здесь делает такая красотка? Военнослужащая?
– Нет. Просто штаны у них позаимствовала. Чем могу помочь, сэр?
– Мне нужно в туалет. Будь добра, позови кого-нибудь из ребят.
– Конечно. – Мелани привела к старику молодого человека из Национальной гвардии, и тот повел его к одной из туалетных кабинок в конце ангара.
Минуту спустя Мелани впервые за всю ночь присела, с благодарностью приняв бутылку воды у волонтера из Красного Креста.
– Спасибо, – признательно улыбнулась она. Мелани умирала от жажды, но до сих пор не могла улучить момент попить. Весь день у нее во рту маковой росинки не было, но она не чувствовала голода – слишком устала. Она с наслаждением пила воду, собираясь вернуться к работе, когда мимо стрелой пронеслась маленькая рыжая женщина в джинсах, фуфайке и розовых кедах «Конверс». Фуфайка была ярко-розовой, с надписью «Господь грядет. Не сиди без дела».
Живые васильковые глаза остановились на Мелани, и губы женщины вдруг изогнулись в улыбке.
– Мне очень понравилось ваше вчерашнее выступление, – шепотом сказала она.
– Правда? Вы там были? – Глупый вопрос. Конечно же, была, раз так говорит. Мелани расстроилась. Концерт и землетрясение, не давшее ей закончить выступление, казалось, остались где-то далеко, в другой жизни. – Спасибо. Ну и ночка, правда? Как вы все это пережили? Без потерь? – Рыжая женщина на первый взгляд не пострадала. Она несла поднос с бинтами, пластырем и медицинскими ножницами. – Вы из Красного Креста?
– Нет, я медсестра. – В своей розовой фуфайке и кедах она напоминала ребенка из детского лагеря. На шее у нее висел крестик, и Мелани, прочитав надпись на ее фуфайке, улыбнулась. Глаза у женщины горели. И без дела она определенно не сидела. – А вы здесь от Красного Креста? – спросила женщина. Она не отказалась бы от помощницы, поскольку уже много часов обрабатывала и зашивала раны. Раненых в лазарете старались не задерживать: оценив серьезность травмы, людей распределяли кого куда – тяжелых в клиники с реанимационным отделением, а пациентам с легкими ранениями оказывали помощь тут же, в лазарете, чтобы не перегружать врачей в больницах: там хватало и серьезных раненых. До сих пор эта система работала безотказно.