Потрясенный любовью

Уоррен Кристина

Ее мягкое маленькое тело извивалось на нем, заставляя его челюсть болеть, а клыки врезаться в его человеческую форму. Потом она потянулась назад и обхватила его рукой, и он забыл о человеке и Страже, о надежде и долге, обо всем, кроме своей пары и потребности быть внутри нее.

Он прорычал ее имя и уловил в темноте вспышку ее ослепительной улыбки. Мгновение спустя Кайли слегка переместилась и приставила головку его члена к ее входу. Затем она опустилась, и он зашипел от острого, сладкого удовольствия.

Даг услышал ее вздох и почувствовал, как дыхание коснулось

его кожи. Ощутил, как напряглись мышцы ее бедер и живота, и она окутала его своим горячим жаром. Дрожь пробежала по ней с головы до ног, а ощущение того, что Кайли дрожит над ним и сильно сжимает его член, едва не заставило его застонать.

Он с трудом контролировал себя, хотя бы потому, что не хотел делиться ни секундой этого момента ни с кем другим. Если бы его подслушали даже их друзья, это украло бы частицу удовольствия, которое он собирался жадно хранить только для их пары.

Темные глаза смотрели на него, когда она начала двигаться, ее бедра извивались и раскачивались в чувственном ритме. Он наблюдал, как подпрыгивает ее грудь, когда она двигалась, и поднял руки к мягким холмикам, дразня твердые соски большим пальцем, щипая их, что заставило ее стонать и задыхаться.

Не обращая внимания на покалывание в основании позвоночника и давление, нарастающее в паху, он наслаждался каждым тихим звуком, который она издавала, каждым движением ее тела, каждым румянцем ее кожи. Он хотел, чтобы этот момент длился вечно, чтобы никогда не пришлось подниматься с этой кровати, чтобы никогда не пришлось выскальзывать из ее тела, чтобы никогда не пришлось видеть, как она смотрит в лицо зла и познает страх.

— Даг.

Ее хриплый шепот проникал в его душу, заставляя его выкрикивать тихие глупости, даже когда он увеличил темп, толкаясь навстречу ей. Даг услышал, как у нее перехватило, а затем изменилось дыхание, и понял, что ее кульминация близка. Сменив хватку, он просунул одну руку между их телами и стал дразнить ее чувствительный клитор, а другой ладонью обхватил ее шею и притянул к себе.

— Ты моя, милая Кайли, — прошептал он, зная, что слова прозвучали грубо и собственнически, больше похоже на рычание, чем на обещание, которое он хотел дать. — А я твой.

Похоже, ей не понравился его тон, потому что она вздрогнула и напряглась, и вскрикнула, ее дыхание было горячим и влажным на его коже.

— Твоя, — выдохнула она. — Мой.

Ее тело напряглось над ним, бедра выгнулись, киска сжималась, когда она боролась за свое удовольствие. Решив дать ей его, дать ей все, он провел пальцем вокруг ее маленького холмика нервов, а затем внезапно надавив прямо на него, сильно и глубоко.

Она вскрикнула и разбилась, сильные спазмы ее лона вокруг его члена привели к тому, что он сам шагнул за грань. Он излился в нее, выдыхая ее имя, но все, что он мог слышать, это ее хриплый, любимый голос, доносящийся до него сквозь темноту.

— Даг. Я люблю тебя.

Глава 17

Der ergster sholem iz beser vi di beste milkhome.

Худой мир лучше доброй войны.

Кайли

считала, что здесь должна была быть сцена из фильма, где герои и героини с мрачным лицом одеваются в облегающие одежды из холстины и кожи, а затем вооружаются громоздкими высокотехнологичным оружием, готовясь к решающей битве. Это было бы круто.

Вместо этого она получила семерых обычных на вид людей (ну, настолько обычных, насколько Стражи могут выглядеть в человеческом обличье), одетых в обычную повседневную одежду и не имеющих при себе ничего, кроме мобильных телефонов. А в случае с Уинн еще и сумка, в которую, по убеждению Кайли, помещалась не только кухонная раковина, но и ванна со стиральной машиной и сушилкой.

Вот и все. Ни пулеметов, ни больших черных ножей с острыми лезвиями и рукоятками, которые должны были оставаться крепкими даже в крови врага. Ни одной паршивой ручной гранаты. Как девушка могла отправиться на войну без ручных гранат? Действительно.

Единственное, что у нее было, так это два небольших мешочка, которые Уинн вложила в руки каждой из Хранительниц по пути к выходу.

— Отгоняющая соль, — сказала она им. — Фил уже пользовалась ей раньше. Если вас что-то загонит в угол, используйте ее. Она не уничтожит ничего крупнее ххиссиша, но даст вам некоторое пространство для маневра в трудной ситуации.

Звучало неплохо, и Кайли поблагодарила ведьму, но это все же была не граната.

Поскольку она думала по этому поводу всю дорогу до конференц-центра, Дагу не нужно было читать ее мысли, чтобы знать, что ей сказать, когда они припарковались и вылезли из ее машины, за ними последовали Уинн и Нокс. Элла, Кес, Фил и Спар ехали на арендованной машине.

— Я же говорил тебе, маленький человечек, что любое оружие, которое потребуется Стражам, мы призовем, когда придет время, — сказал он, похлопав ее по руке. — Перестань волноваться.

— Это не волнение, — проворчала она. — Это разочарование. Мне обещали королевскую битву, а теперь я чувствую, что меня просто подставили. Вы, ребята, даже не позволили мне одеться во все черное.

Уинн посмотрела на нее.

— Мы должны выглядеть как все остальные посетители, Кайли, а не как ниндзя. И я имею в виду посетителей этого мероприятия, а не Комик-Кона.

Кайли показала ей язык. По-детски? Да, но приятно.

Думая о возможности сопутствующего и структурного ущерба, они припарковали машины не рядом с конференц-центром и даже не у прилегающего отеля, а на общественной стоянке в нескольких кварталах от него. Никто не хотел верить, что до этого дойдет, но все может произойти. В любом случае, ситуация с парковкой означала, что им придется поторопиться, чтобы успеть на встречу вовремя.

Кайли не могла не заметить нелепость этого дня. Это был один из тех редких моментов раннего весеннего совершенства, которое время от времени опускается на Новую Англию, словно благословение свыше. Чистое голубое небо казалось бескрайним, а теплое солнце ярко светило и манило людей выйти из домов и предприятий, призывая сбросить толстые слои зимней одежды.