Потусторонним вход воспрещён
Шрифт:
– И человеку стало плохо тоже только сегодня, – добавил Артур.
– Это единственное видение? – Лёня не сводил с Васи пытливого взгляда.
– Думаю, нет. Хотя второе сложно назвать видением.
И Вася пересказал им уже знакомую мне историю с визитом к магу-колдуну и зачарованным общежитием.
– Потусторонние? – Лёня вскинул глаза на притихших Медину, Володю и Артура.
– Похоже на то, – неохотно призналась девушка. – Шутки в их стиле. Только зачем им куклы, не представляю.
– Куда ты вышел из приемной? – это снова к Василию.
–
– А подвал находился…
– …Тут. – Вася ткнул пальцем в карту через улицу от лаборатории.
Жестом фокусника Лёня извлек из кармана выпуклую лупу и занес ее над указанным местом.
– Через стену двор Духов, – вполголоса отметил Володя, вглядываясь в рисунок дома.
Изображение смахивало на калач: в середине здания двумя дырками выделялись скошенные квадратные дворы с арками, ведущими на улицу.
– Чей двор? – переспросила я.
– По известной городской легенде, это закрытый внутренний двор, исполняющий желания. [15]
Медина хохотнула:
– Духи? Исполняют желания? Расскажу Потусторонним при случае. Пусть посмеются.
– Покажи еще раз, где располагалось то общежитие?
Под внимательным взглядом Лёни Вася ткнул куда-то в край карты:
– Сразу за мостом. Между домом семьдесят семь и три. Напротив, через реку, Лопухинский сад.
15
Двор Духов – внутренний двор бывшего купеческого доходного дома на 4-й линии Васильевского острова. По известной городской легенде, в тесном дворе обитают духи, исполняющие желание всякого, кому удастся к ним попасть. Пройти во двор можно только через парадную дверь дома, запертую на магнитный замок. Еще одно поверье гласит, что перед некоторыми счастливчиками дверь распахивается сама. Желание такого человека, загаданное во дворе Духов, непременно сбудется в кратчайшие сроки.
– Проверим, – он кивнул. Черная отметина легла на бумагу. – Ребят, займетесь?
Володя насупился:
– Мы еще за метро не отчитались.
Лёня радостно хлопнул в ладоши:
– Вам как раз от «Грифоньего дома» будет недалеко. Передайте Великорецкому, что это важно. Не сможете сами, так пусть кого-то другого пошлют.
– Раскомандовался, – протянула Медина. Впрочем, без особого недовольства.
– Ребята остаются с вами? – с беспокойством подал голос Артур.
Мне сделалось боязно. По спине прошла волна щекотливых мурашек. Оставаться? Происходящее напоминало одновременно спектакль и телевизионное шоу о необъяснимых явлениях большого города – смесь мистики и нездоровой конспирологии.
Но неразрешенные вопросы жгли изнутри. Я надеялась найти разгадку немыслимым случайностям последних дней.
– Лида, что скажешь?
Девушка, сидящая возле шкафа, впервые за весь разговор шевельнулась и посмотрела на лаборанта. Затем на нас с Васей. И снова на коллегу.
– Они не врут.
– Ну и
Лёня поднялся, хрустнул пальцами. Медина деловито собирала волосы в хвост. Неприметный Артур молчал. В ярком свете лабораторных ламп его глаза выглядели теперь совершенно обычными. Может, в кафе мне просто показалось?
Я ничего не понимала.
– Зеркало нашли? – отводя лаборанта в сторону, тихо спросил Володя.
– Что ты меня-то спрашиваешь? Как будто я его искал! У меня и без него работы хватает, – вспыхнул Лёня, но быстро остыл. – Не нашли.
– А Ярик? – уже тише.
– Он после той ночи сам не свой. Даже Маргарита тревожится. Не понимает, что с ним. А ты знаешь Маргариту…
Володя промолчал. Не говоря больше ни слова, они с Мединой и Артуром вышли в коридор. До меня донесся гулкий звук захлопнувшейся входной двери.
В неожиданно опустевшей комнате остались мы вчетвером.
– При чем тут Русский музей? – прервал молчание Вася, указывая на ярко-зеленый прямоугольник посреди карты.
Лаборант вопросительно вскинул глаза на Лиду, но девушка спокойно кивнула.
– Его директор, Глеб Борисович Гусев, один из Хранителей города.
– Бывший, – заметила Лида.
– Да, бывший Хранитель, насколько это возможно. Он уже много лет не интересовался общими делами. Кажется, на все, кроме искусства, ему теперь плевать.
Василий задумался:
– Гусев тоже говорил мне про Хранителей.
– Кто такие Хранители? – спросила я.
– Те, кому известно даже больше нас. Хотя они просто люди. Но, пока Лида меня не поправила, скажу, что свое знание и свое бремя они несут заслуженно.
– Глеб Борисович упоминал род Хранителей, – поделился Вася. – А потом сказал такую странную фразу: «Реши насчет своего места в жизни, пока все картины не умерли». В общем-то, мы с ним встречались как раз по поводу грибковой болезни на многих полотнах в музее. Я отучился на реставратора.
– Гусев темнит, – сказала Лида, глядя на Лёню. – Сначала отказывается сотрудничать с Институтом, а сам тем временем ищет себе замену.
– Старый интриган.
– Мне только интересно, почему он? – кивнула девушка.
– Хотелось бы знать. – Василий пожал плечами.
– Выясним, – отрезал Лёня. – Сейчас есть дела поважнее.
– Пропавшие дети? – встрепенулась я.
Если полчаса назад после разговора с Васей я могла сказать, что нахожу закономерности в случаях со мной и с ним, то теперь в голове все перемешалось. Мысли сбились в кучу.
– Мне нужно кое-что вам показать, – сказал Лёня. – Подождите минуту.
Он порывисто развернулся и скрылся в двери. Еще не осознавая, что собираюсь делать, я сорвалась с места и под неодобрительный взгляд Лиды выбежала следом.
В темном коридоре я чуть не влетела Лёне в спину. Он обернулся, замер, занеся руку над колышущимся тканевым пологом. За ним была комната, где светила красная лампа и стояли клетки со зверьками.
– Ты со мной?
Я увидела в полумраке, как недоуменно изогнулась его правая бровь.