Потусторонний кашель. Фантастические стихи

«Фантастическое составляет сущность действительности»

Федор Михайлович Достоевский

* * *

В ритме дикой передряги,

У помоек, чем-нибудь

Часто кормятся бродяги.

Это их судьба и путь.

Им отныне невозможно

Стать людьми случайно, вдруг,

И давно на то похоже,

Что всё шире адов круг.

Завтрак

У помоек с давних пор.

Нищий барину не нужен,

Он ведь нищий, а не вор.

У помойки слышен кашель,

Подавился бомж лапшой

Или полусгнившей кашей.

В мир далёкий отошёл.

Если вы не бомжевали,

И с нуждою не на «ты»,

То поверите едва ли

В жуткий кашель нищеты.

Кашель, ясно, не задорный,

И последний для бича.

За границу жизни чёрной

Ангел вмиг его умчал.

Он шепнул ему на ухо,

Растворив надежды дверь,

Что такая невезуха

В прошлом для бича теперь.

Скорой немощи карета

Констатировала кряк.

Ну, спасибо им за это

От загубленных бродяг.

Не поверят в эту небыль

Кланы ушлых мудрецов.

Белокаменное небо,

Этажи больших дворцов…

В них не ведают о МРОТах…

Но скажу я наперёд

Их железные ворота

Даже чёрт не сбережёт.

Не спасёт их пень плешивый,

Превратившийся в царя.

Всё они за нас решили,

Но, однако, рано. Зря!

В ритме нищеты растущей

Их на йоту не поймут:

Ни Всевышний вездесущий,

Ни бездомный пёс, ни люд.

С башни смотрит день вчерашний…

Что там делает страна?

Слышит он надрывный кашель,

Но не видит ни хрена.

* * *

Пепла горсть над речною водой

Свежим ветром развеяна махом.

Добрый день, человек молодой!

Ты всё тот же, но сделался прахом.

Ты развеян вселенской тоской,

Растворившийся в солнечном свете,

И над жизнью, шумящей рекой,

Только я лишь тебя и заметил.

Я увидел себя с высоты,

С высоты своих лет и печали.

Мне известно, что я – это ты.

И сейчас мы друг друга узнали.

В горсте пепла далёкие дни,

И тоска по ним только окрепла.

Много раз средь земной суетни

Мне сгорать и рождаться из пепла.

Я однажды воскресну не здесь,

А за гранью земного порога.

Для меня это радость и честь -

Быть частицей бессмертного бога.

Над речною водой пепла горсть,

Над течением жизни без края.

Я в минувшем и будущем – гость,

И уже возрождаюсь, сгорая.

На кладбище

Если ты не совсем шарлатан

И далёк от разбойных доходов,

Слушай песни подземных славян

И других угнетённых народов.

Ощути, что ты здесь не один

И с усопшими кровью повязан,

И над вами теперь господин

Только Бог. Он – единственный разум.

Ты своими мозгами раскинь

И не дёргай брезгливо плечами.

В песнях тихих немало тоски,

В песнях чёрных с избытком печали.

Вот старушка под серым крестом

Напевает, а кажется, стонет

О житье своём нищем, простом,

О ничтожном своём пенсионе.

Работяга напротив лежит,

За копейки трудился с задором,

Но до лет он седых не дожил,

Жертвой стал пенсионной афёры.

Голос детский под белой плитой,

Песня-плач тяжела и уныла.

Были б деньги, лечили б гуртом…

И не стала бы люлькой могила.

Под землёю нашли себе кров,

Жертвы яростного суицида.

Их ограбил строитель домов,

Он живуч, не о нём панихида.

Каждый первый поёт о своём,

Эти песни открыты, не лживы.

Грянет час – и мы тоже споём,

Но молчим, ведь пока ещё живы.

Ты бы дальше, дружок, не ходил.

Не грусти и живи интересней!

Там район бесфамильных могил,

Где надрывные слышаться песни.

Слушать их, мне поверь, нелегко,

Пусть с подземным мы связаны миром.

Светлый день наш зарыт глубоко,

Он погублен в угоду вампирам.

Ангел божий, не добрый, не злой,

Подлецов он естественно, просто

Прочь тяжёлой и крепкой метлой

От народного гонит погоста.

Гонит их в беспредельную тьму

Прочь от них, уничтоженных злобой.

Поклонись же, прохожий, ему,

Не простой этот ангел, особый.

Да вникай же в текущий момент!

Здесь и песни свои, и мотивы…

У покойников свой президент

И возможно, что он справедливый.

«Я думаю в ночи, что будет с Чили,

с моей несчастной,