Повелитель аномалий
Шрифт:
– «Значит, всё может измениться, – подумал Макс. – Нужно только найти окно без доски. И тогда всё наладится».
Мухобой
рассказ
(постап)
Пролог
Мир изменялся не сразу. Но ушли годы, чтобы человечество осознало неотвратимость перемен. Когда пришло понимание – было уже
Обожгло жаром. Огненный ветер принёс запах пыли, расплавленного битума. Борька Скрябин судорожно сглотнул, потянулся к фляге.
– Воду экономить, – рявкнул сержант Харченко. – Интенданты привезут водичку только утром.
Борька нетерпеливо поёжился, мысленно выругался и зажмурил глаза. Сибиряк, выносливый, жилистый, он готов был вытерпеть что угодно, но только не отсутствие воды. Он вдруг подумал о снежных сугробах, зимней прохладе и в груди всё сжалось. На секунду показалось, что ему никогда не выбраться из этого пекла.
– Так и загнуться недолго, – проговорил Юрка Никитин. – Знал бы, никогда не подписал контракт.
– А ты не знал? – трескучим голосом, отозвался Борька. – Думал на курорт повезут?
– Ничего я не думал, – Никитин выпрямился, встал перед амбразурой во весь рост. – Хотелось немного подзаработать. Вот и всё.
В бетонном доте, обычно дежурили по два часа, больше никто не выдерживал. Юрка дёрнул за рычаг и железные шторки раздвинулись в стороны.
– Надоело! – протянул он. – Сидим здесь, как крысы, боимся чего–то.
В боковом переходе громко ржал Харченко, как всегда использовал в личных целях служебную линию. Бросив пост, базланили пулемётчики. Борька тяжело вздохнул, отвинтил колпачок и с жадностью глотнул из фляги. Горячая, с привкусом железа вода обожгла нёбо...
– «Всё выжрал бы, – пронеслось в голове. – Только потом никто даже глотка не даст».
Борька вяло посмотрел на Никитина, усмехнулся. Облезлая каска, кевларовый броник на голое тело, кислая физиономия.
– Я тут от разведчиков кое-что слышал, – Никитин сделал паузу, снял каску и повесил на штырь. – В городе не только безумный сброд, там остались тысячи несчастных, которым не удалось уйти с последней волной беженцев. Их просто не выпустили.
Никитин подался вперёд и по его загорелому лицу полыхнуло жаркое солнце.
– Они страдают в этом аду, – добавил он. – И вырваться из ада нельзя.
Юрка задумчиво покачал головой, уставился прямо в глаза.
– Им мешаем мы...
Он хотел что-то добавить, поднял руку чтобы снять со штыря каску, но не успел.
Звук выстрела эхом разнёсся над мёртвым городом и отразился от высоток. Пуля вонзилась в череп Никитина, отбросила его к бетонной стене. Он рефлекторно вздрогнул, приглушённо застонал и затих.
– Огонь! – истошно закричал Борька. – Ломи юго-за-а-а-пад!
Он бросился к снайперской винтовке, прильнул к окуляру. Били со всех сторон. В разные стороны полетело крошево бетона, затем громыхнуло так, что задрожал армированный свод ДОТа. В ушах зазвенело, в носу защекотало от смрадной пыли. Наконец, заработали свои пулемёты, и Борька с облегчением выдохнул. Он услышал крики нападавших, поймав в перекрестие маячившую вдали фигуру, нажал на спуск.
– Получил гнида? – зашипел Борька. – Каково это на своей шкуре?...
Он злобно передёрнул затвор, дослал патрон и снова выстрелил. Ещё один человек упал и, скатившись под насыпь, замер.
– Кто они!?
Борька обернулся, с презрением фыркнул. Прижимаясь к полу, к нему подполз новобранец. Ещё вчера этот бледный паренёк хлебал супчик в глубоком тылу, а сегодня загибался на передовой.
– Городские бандосы! Сектанты, которые объединяются в своры, чтобы поживиться за наш счёт, – процедил Скрябин. – Двигай на точку.
Новобранец послушно вскочил на ноги, схватив Юркину винтовку, откинул сошки и установил в соседней амбразуре.
– Долби, не жалей! – бросил Скрябин. – Здесь раздумывать некогда.
Солдат судорожно потянул воздух, зажмурился, и не глядя выстрелил.
– Салобон! – усмехнулся Борька. – Как звать?
– Лёха Бабушкин, – облизывая пересохшие губы, прошептал паренёк. – Кажется попал!
– Проще некуда. Верно?
– Да! Проще некуда! – Лёха вымученно улыбнулся, смахнул со лба пот. – Здесь всегда так жарко?
– Всегда! – Борька глазами поймал цель, вгляделся.
В руинах Универмага, кто-то прятался. От ДОТа метров триста.
– «Снайпер или стрелок с РПГ, – промелькнуло в голове. – Откуда только берут, собаки»!
Оборванец в руинах пригнулся к земле, пополз к огромному бетонному блоку. Грязный, небритый, облачённый в тряпьё, он вызывал презрение и жалость.
– «Паршивый боец, – подумал Борька. – Куда ты полез?»
Скрябин передёрнул затвор и прицелился. Глаза старика, морщинистый лоб. На голове разбитая строительная каска, вросшая в нечёсаную шевелюру.
– Конец тебе приятель, – Борька оскалил зубы, злорадно зашипел.
Но внезапно на стекло видоискателя села муха. Скрябин рефлекторно вздрогнул и от неожиданности нажал на спусковой крючок. Звук выстрела ударил по перепонкам, Борька понял что промахнулся и злобно выругался.
Пальба смолкла также внезапно, как и началась. Побросав раненых и мертвецов, нападавшие отступили, огрызаясь одиночными очередями и грубой руганью. Замолчали и пулемёты.
– Всё!? – Лёха Бабушкин покосился на Борьку и робко улыбнулся. – Страшно-то как.
– Знал бы ты приятель, что делают бандосы с нашим братом! – бросил Скрябин. – Если в плен попадёшь.