Повелитель баталий
Шрифт:
– А вообще-то, сделай-ка, Волконогов, запрос относительно захвата пленника-американца. Обязательно ли это делать? Может, достаточно будет добыть его ноутбук? Только быстро. Мою подпись поставь и отправь.
Я выполнил приказ. Короткий ответ пришел почти сразу. Я невольно его прочитал. Из Москвы нам сообщали, что ноутбука хватило бы.
– Значит, нас все же пошлют на захват тех чеченцев, – понял Станиславский.
Майор Хортия на ходу обдумал ситуацию. Самые верные мысли приходили ему в голову именно во время движения.
Сейчас ему в голову пришли два факта, которые требовалось совместить и осмыслить. Капитан Джадиани, как отлично знал Хортия, был хорошим водителем и ездил чрезвычайно быстро. Но Гиви никогда не сел бы за руль машины, если бы видел какую-то неисправность. Капитан имел хорошую привычку часто проверять техническое состояние машины, уровень различных жидкостей, систему тормозов и все прочее. Тем не менее колесо лопнуло. Причем в таком месте, где невозможно было избежать аварии.
Могло это быть случайностью? Вполне. А чем-то иным? Тоже запросто. Есть множество способов устроить такую аварию даже с дистанции, не подходя к машине. Но, опираясь на один-единственный факт, делать выводы было преждевременно. Майор и раньше имел подозрения на этот счет, но с выводами не спешил.
Опасения Хортия так и остались бы у него в голове, если бы не второй случай. Взорвался контейнер в рюкзаке у одного из дагестанцев. По какой причине?.. Этого не должно было случиться. Стечение обстоятельств? Может быть и такое. Но не исключен и чей-то умысел.
Именно этот случай, да и авария, приключившаяся по дороге в лабораторию, заставляли майора задуматься. Нечто общее тут просматривалось, хотя и не являлось обязательным. Возможное воздействие с дистанции. Каким, в принципе, оно могло быть?
Оба эти случая очень уж походили на результаты работы снайпера. Выстрел в колесо, потом в рюкзак. При этом их вовсе не обязательно было услышать.
Особенно в машине. Пусть у «Фольксвагена» и не слишком шумный двигатель, но дорога в лабораторию такая, что все обязательно трясется и скрипит. Шины при движении по камням издают повышенный шум. Если снайпер работал издалека, что он мог себе позволить с хорошей оптикой, то, конечно, выстрела в машине слышно не было.
Да и сообщить о производстве выстрела никто не мог. Доктор Норфолк находился в таком состоянии, что не услышал бы автоматную очередь, произведенную в него в упор. Гиви Джадиани спал до сих пор. Кроме того, и само колесо лопается с изрядным треском, маскирующим любой выстрел.
Взрыв химической боеголовки в рюкзаке «русского бандита» тоже способен был заглушить любой выстрел, поскольку практически сливался с ним. Тот дагестанец, который убежал и уцелел, мог не понять, что взрыву предшествовал выстрел. Иначе он обязательно сказал бы о таком значимом факте. Но и это еще не все. Как в первом, так и во втором случае снайпер мог стрелять из винтовки с глушителем. Тогда вообще никто не понял бы, что произошло на дороге и в горах по пути в Дагестан.
– Господин полковник, вам не кажется, что мы попали в странную и даже опасную ситуацию? – спросил майор.
– Вы о чем? О том, что мы взяли с собой русских бандитов? Они не кажутся вам надежными парнями?
Они разговаривали на английском и не опасались, что сами «русские бандиты» что-то поймут. Судя по отсутствию реакции на сказанное у чеченцев, английским они не владели.
– Я о том, что против нас работает снайпер, входящий в состав русской диверсионной группы. Сначала он прострелил колесо у машины капитана Джадиани, потом – контейнер с боеголовкой в рюкзаке у дагестанца. Гарантировать все это не могу, но у меня есть опасения, что я прав.
Полковник поежился. Никому не приятно ощущать себя на прицеле у снайпера.
– Это может значить только то, что распустили вы русских, дали им полную возможность хозяйничать на вашей территории. Я такого одобрить не могу.
– Это вопрос не моей компетенции, да и не тот, который нужно срочно решать. Этих вот парней, похоже, тоже снайпер уложил. Хотя вовсе не обязательно.
Группа как раз подошла к проходу между скалами, единственному в этих местах, ведущему на восток. Хортия издали сумел увидеть три тела, лежащие перед входом. Черная униформа коммандос говорила о том, что это могли быть бойцы из отряда Мамуки Хурциладзе.
Они подошли ближе. Хортия осмотрел своих парней. Оказывать помощь было уже некому. Каждый получил в голову пулю, несомненно, крупного калибра, не автоматную. С такими ранениями не живут, даже если не сразу умирают. Но стреляли явно не из «КСВ». Пуля, выпущенная из нее, просто оторвала бы голову.
– На обратном пути придется забрать тела.
– А машину за ними прислать невозможно?
– Сюда дороги нет. Ни одна машина не пройдет.
– На хорошем американском пикапе я бы проехал, – не потеряв своей национальной гордости, сказал Костатидос.
– Тогда нам пришлось бы с половины дороги нести на руках и вас, и ваш пикап, – спокойно возразил майор. – Потому что сюда грузовик и автокран для эвакуации машины, думаю, не проберутся. Да и капитан Макаридзе не рискнет отправить в эти места ни одну машину. Он нашу технику уважает и старается беречь. – Хортия шагнул в проход между скалами, остановился сразу за поворотом и сказал: – Да, русские постарались перекрыть проход. Но, слава богу, полностью сделать это они не смогли. Мы все равно переберемся.
Внимание майора привлекла нога, торчащая из-под камней и покрытая пылью. Он замер, осмотрелся и увидел еще кое-что.
– Что здесь? – спросил полковник Костатидос, останавливаясь рядом.
– Братская могила отряда Мамуки Хурциладзе. Придется нам прямо по ней идти, господин полковник. Да простят нас люди, сложившие здесь свои головы. Зовите группу. Нам следует поторопиться, продолжать путь, иначе мы опоздаем.
Но делать это необходимости не было. Группа уже последовала за своими командирами.