Повелитель гроз
Шрифт:
Сначала его поиск был лишь поиском ума. У него не было никаких иных способов найти ее или то существо в ее теле, которое позвало его. Следуя за зовом зародыша, он пересек смутные континенты и безбрежные плато темноты и в конце концов вышел к мерцающему маячку, безошибочному в этой безликой ночи. Позже нематериальный пейзаж превратился в дороги, горы и леса. Магнит, влекущий его к себе, находился в Таддре, как он когда-то и предполагал.
Возрождение расы, символ разрушенного города стали чем-то далеким. Он оставил их без колебаний
По заросшему саду дворца правителя ползли темные тени, точно длинные холодные пальцы. В буйном лесу, подступающем к самой стене, злобно кричали птицы. Поднималась оранжевая таддрийская луна.
К стене у старых ворот привалился мужчина.
Вскоре между деревьями проскользнула приземистая смуглая женщина, направившись к нему.
— Ну, Паньюма? — спросил он, хватая ее за грудь. Она отпихнула его.
— Ты глупец, Слат. Если Хмар услышит об этом, он убьет нас обоих. Он знает множество медленных и ужасных ядов…
— Тихо, потаскушка. Ты ведь знаешь, что не пришла бы, если бы сама не хотела этого. Он не тот мужчина, который способен удовлетворить тебя, а я — тот, и не говори, что тебе это не нравится. Кроме того, он считает, что ты защищаешь его от той женщины-змеи, которая, как он говорит, преследует его, а я… я защищаю его от его смертных врагов. Кто в последней войне принес ему головы двух лордов?
— Ты, — сказала она с презрительной усмешкой.
Он толкнул ее к стене и задрал ей юбку, и недреманное око луны следило за развитием и завершением их игры.
— Теперь мне пора возвращаться, — прошептала она хрипло. — Он будет звать меня. Последние несколько месяцев он сам не свой от страха — с тех пор, как из-за гор пришло это известие.
— Какое? О Дорфарианской войне? Почему это должно его тревожить?
— Думаю, что он из тех мест. А женщина-змея? Не та ли эта богиня со змеиным хвостом, которой поклоняются желтые люди? Бродячие торговцы рассказывают, что желтые люди взяли Элисаар и Закорис и разрушили Драконий город, а их богиня сидела на горах и смотрела на них, — пробормотала Паньюма нараспев, как будто произносила одно из своих лесных заклинаний.
Слат оправился и презрительно сплюнул на ночные тени.
— Сказки для детишек.
— Но все-таки есть всякие странные вещи, о которых говорят старые легенды, — возразила Паньюма. — Помнишь рабыню, которую ты продал Хмару?
Слат кивнул. Год назад Паньюма, не совладав с искушением похвалиться своими тайными силами, показала ему секретный мавзолей, и, несмотря на обычную безжалостность, при виде ряда не живых и не мертвых кукол в роскошных одеждах у него свело живот.
— Помню. Жаль ее. Редкостная красотка была моя Селухис.
— Он ходит туда, чтобы смотреть на них, — прошипела Паньюма. — Иногда
Слат выругался.
— Клянусь Зардуком! — он порылся в памяти, потом спросил: — А невеста Повелителя Гроз… разве у нее были не красные волосы?
— Насколько я слышала со слов торговцев. Ты знаешь, что тогда сделал Хмар? У него на лбу выступил пот, он что-то залепетал и выставил меня оттуда. Потом, когда наступила ночь, он покинул наше ложе и отправился туда с железным прутом. Я шла за ним, он меня не заметил. Та штука на полу, которая раздвигает камни, — он разбил ее прутом.
— Может, он боится, что она выйдет и задушит его своими красными волосами, как его змеиная госпожа.
— Теперь он почти не выходит из комнаты, — добавила Паньюма. — У него лихорадка, и он все время вскрикивает во сне.
— Так уже бывало и раньше.
— Да, — сказала она. В ее черных глазах что-то блеснуло. — Когда ты приехал сюда, то был простым наемным головорезом, а теперь ты капитан солдат Хмара. После той войны они пойдут за тобой в огонь и в воду.
— Что ты задумала, хитрая сучка?
— Я ничего не говорила. У нас, женщин, длинный язык. Мужчины думают сами — если они, конечно, мужчины.
Кусочки золота холодно блеснули в ее косе, взметнувшейся, когда она развернулась и поспешила обратно по заросшему деревьями дворцовому саду.
Почти через целый месяц человек по имени Ральднор спустился с гор в Таддру под линялой голубизной равнодушного неба. Это была одновременно мертвая и живая земля, зажатая между черными джунглями и сухими чахлыми полями, на которых ничего не росло.
Он проехал через Тумеш, где на шумном базаре продавали рабов, и, двинувшись на север, добрался до одной из безымянных речушек, где сменял своего скакуна на плот. По реке он отправился в одиночестве, собственноручно выгребая против течения.
На шестой день его остановили.
Пароля он не знал: он просто стоял, глядя на троих мужчин и видя их не только глазами, прощупывая их всеми чувствами сразу, более тонкими и более многочисленными, чем у них, — и обнаружил в их душах еле уловимый запах того, что искал.
При виде его волос они разразились бранью. Но что-то в его поведении и лице заставило их убрать ножи, которыми они обычно подгоняли тех, кто явился сюда незваным. Они сказали ему, что отведут его к Хмару, правителю восьми королевств, и он поблагодарил их.
А потом они каким-то образом потеряли его на заросшей лесной дороге. Наступала ночь, и они принялись кричать и искать его. В конце концов они бросили это занятие, решив, что его схватил голодный леопард, настолько быстро, что они даже этого не заметили, утащил куда-нибудь в кусты и там сожрал целиком.