Повелитель крылатого диска
Шрифт:
– Джафар сказал, что так надо. Ахмед аль-Ахрам раньше работал в разведке. Он и здесь установил свои порядки.
– А помнишь робота-Тутмоса, которому ты не понравился? Он куда-то ушёл, и больше я его в зале не видела.
– Ну подумаешь, робот ушёл, – пожал плечами Иван. – Кто-то его включил и увёл, допустим, перепрограммировать.
– Ахмед аль-Ахрам и твой дед, оказывается, соперники. А полезно ли это для дела?
– Наверно, да, – вздохнул Иван. – Впрочем, какая разница…
Проницательная Катя заметила, что Иван чем-то взволнован, и решила его успокоить:
– Вот увидишь, Ваня, у тебя всё получится! Ты выдержишь все испытания и будешь лучшим, и Хатшепсут будет довольна тобой, и доктор Рюгге окажется на свободе… Я в тебя верю!
Иван улыбнулся – впервые за этот вечер – и благодарно посмотрел на Катю, но ничего не сказал.
Как это важно, когда друг в тебя верит! Как приятно узнать об этом! Какая сила возникает в душе от этого знания! Кажется, нет на Земле ничего невыполнимого, ничего несбыточного: всё преодолеешь, всё сумеешь, всё осилишь.
– Друзья мои! – раздался издалека голос профессора Жукова. – Где вы? Пора спать!
Иван и Катя переглянулись и дружно ответили:
– Мы не хотим!
Когда они подошли к дворцу, Константин Макарович снова заговорил на фиванском языке:
– Завтра у вас свободный день, друзья мои. Но советую провести его с пользой для дела. Общение и ещё раз общение! Беседовать между собой только по-фивански, и вести себя – соответственно – как скриб и царевна! А теперь идёмте, я покажу вам ваши апартаменты.
На первом этаже, неподалёку от кухни, располагалась роскошная комната с табличкой на двери: «Футурагент – 014». Ивану – одним глазком – удалось заглянуть в эту комнату. Всё утопало в золоте. Сундуки ломились от избытка одежды. В курительницах дымились самые дорогие благовония. Кровать напоминала теннисный корт. Таня Чистова была одета служанкой и стояла, почтительно склонившись, с кувшином в руках.
– Катя, это твоя комната, – сказал профессор Жуков. – Привыкай ко всему. Таня поможет тебе раздеться и умыться перед сном. Ночью, если тебе что-то потребуется, не стесняйся, звони вот в этот колокольчик. Хатшепсут взбалмошна и капризна и никогда ничем не бывает довольна. Постарайся быть на неё похожей…
Ивану досталась комната в другом крыле здания. На двери висела табличка: «Футурагент – 013», и Ване это очень понравилось. Но комната была, прямо скажем, неказистая. Не комната, а каморка: пять квадратных метров! На этой площади помещался деревянный топчан с какой-то ветошью вместо одеяла и кособокий столик, на котором Ваня углядел глиняный черепок – видимо, вместо кружки.
– Это что, моя комната? – воскликнул Иван, еле сдерживая эмоции.
– Ваня, позволь тебе напомнить. Ты – молодой скриб по имени Джет, – заметил Константин Макарович. – Ты очень беден и потому довольствуешься малым. У тебя нет своего жилья. И ты пока живёшь не во дворце, а снимаешь угол у бедного ремесленника в Нижнем городе.
– Вот твои вещи, – профессор вытащил из-под топчана ларь и открыл его. – Здесь самое необходимое: схенти, накидка от солнца, парик, пенал и чернильница. А теперь ложись и постарайся уснуть. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – проворчал Иван, садясь на топчан.
7. Игра в царевну и пажа
Ранним утром Иван проснулся от стука в дверь.
– Здесь ли живёт Джететранефер из Мемфиса? – громогласно вопрошал из-за двери Константин Макарович. – Если ты слышишь меня, вставай, надевай одежду свою и следуй за мной: царевна Хатшепсут, да живёт она вечно, пожелала увидеть тебя!
Прогоняя остатки сна, Иван протёр кулаками глаза.
– Слушаю и повинуюсь! – начиная одеваться, ответил он голосом джинна из восточной сказки.
– Э-э нет, так не пойдёт! – сказал профессор Жуков, распахивая дверь. – У нас в Фивах так не говорят. Тебя, конечно, поймут, но примут за чужеземца. А нам бы этого не хотелось. Ваня, ты же знаешь, как нужно отвечать!
– Знаю.
– Так и отвечай. Никакой импровизации!
– Я понял, добрый господин.
– Уже лучше. Молодец!
Войдя в покои «царевны», Иван согнулся в нижайшем поклоне. Константин Макарович громко объявил о его появлении:
– О Лучезарная, скриб Джет из Мемфиса пришёл, чтобы служить тебе.
– Пусть подойдёт ближе! – раздался голос «царевны». Катя сидела у туалетного столика, а «служанка» Чистова заплетала ей косы.
Не поднимая головы, Иван подошёл ближе и встал позади кресла. Глядя в медное зеркало, «царевна» обратилась к Ивану:
– Так, значит, тебя зовут Джет? Константин Макарович, то есть Неб-хепер-ра-сенеб, – сама себя поправила Катя, – говорил мне, что ты превзошёл всех в искусстве восхваления. Я хочу в этом убедиться. Ну-ка, прочитай мне какие-нибудь хвалебные стихи!
Иван наморщил лоб. Первыми почему-то вспомнились стихи из школьной программы. Иван тут же перевёл их на фиванский диалект и продекламировал:
Я помню чудное мгновенье:Передо мной явилась ты…– Неплохо, – бесстрастно похвалила Катя. – Но ведь это Пушкин. А можешь ли ты сам, не сходя с места, что-нибудь сочинить?
– Могу, Лучезарная.
Иван собрался с мыслями. Он думал целую минуту, а потом выдал экспромтом:
Скажу «Хатшепсут» я, и в имени этом,Меня вдохновляя, поэзия дышит.На тысячу лет есть работа поэтам,Но всех твоих качеств никто не опишет.– Скучно. Веет средневековьем, – сказала Катя. – Придумай что-нибудь современное.
Иван думал ещё минуту.
Я гимн хвалебный непременноИсполню, только прикажи,И преклоню свои коленаУ трона юной госпожи.