Повелитель Островов
Шрифт:
— Мы торговцы, мастер Кашел, — сообщил Фраза, — и у нас в Каркозе дожидается груз. К сожалению, как вы заметили, нас здесь не очень любят. Может, вы тоже разделяете эту неприязнь?
— Честно говоря, — замялся Кашел, — до сегодняшнего дня я не встречал ни одного серианца. И думаю, если вы желаете поклоняться своему дьяволу — это ваше личное дело.
Джен озадаченно посмотрел на юношу, затем гулко расхохотался — первое проявление эмоций у невозмутимой темнокожей парочки.
— Вообще-то мы не считаем, что поклоняемся дьяволу, мастер Кашел, — возразил Фраза. — Но, как вы справедливо заметили, это здесь ни при чем. Дело в том, что нам нужен необычный пастух — крепкий парень, который бы «пас» нас двоих на улицах этого враждебного города. Пока мы не продадим свой груз.
— Видите ли, господин, — поддержал его товарищ, — наша вера запрещает нам причинять вред любому живому существу. Мы считаем, что лишь бог может судить поступки человека. При всем при том мы хорошо платим. Горцы из глубинки острова Серее несут охрану наших кораблей от пиратов, и нам не хотелось бы забирать их с собой в город.
— Горцы — каннибалы, специально затачивающие зубы, — забеспокоилась Мелли, она даже снова дернула Кашела за мочку. — Некоторые из них способны видеть мой народец! И употреблять в пищу.
Слушать троих одновременно было выше сил Кашела. Он обнаружил, что слова влетают и вылетают у него из ушей, не оставляя никаких мыслей.
— Послушайте, — нерешительно сказал он. — Вам ведь нужны охранники. А я просто…
Юноша неловко оглянулся на улицу, где только что состоялось побоище.
— Послушайте, — снова повторил он. — Я ведь не сделал для вас ничего особого. Просто…
Кашел не кривил душой — он чувствовал, что не мог не вмешаться в той ситуации, как не смог бы стоять в сторонке, глядя на морских демонов, разоряющих чужую отару. Вот только как объяснить это чужестранцам? Его односельчане, конечно, поняли бы все — они и сами так же мыслили.
По крайней мере, в том, что касалось овец. Интересно, а как бы они повели себя с этими непостижимыми серианцами?
— Нам предлагали нанять профессиональных бойцов, — сказал Фраза, — хотя это может быть нелегко. Учитывая привычку графа Ласкарга во всех сложных ситуациях делать из нас козлов отпущения. В любом случае мы предпочтем иметь дело с человеком, которого больше заботит справедливость, чем деньги. Хотя, конечно же, мы охотно заплатим ту цену, что вы назначите — скажем, три хафтских сребреника в день?
— Четыре, — решительно поправил Джен. — Вряд ли двое профессиональных бойцов покажут такие результаты, какие мы имели честь сегодня наблюдать… Ну и, естественно, независимо от вашего решения, господин, мы оплатим вам сегодняшнюю работу.
Кашел попытался представить себе эти деньги, подсчитать их на пальцах… Илна была бы потрясена!
Но ей не суждено порадоваться. Он, возможно, никогда больше не увидит сестру.
Юноша склонил голову, чтоб посмотреть на Мелли. Та стояла на цыпочках, вытянув руки над головой, будто собираясь нырнуть с плеча Кашела.
— О, обо мне не беспокойся, — усмехнулась она. Фея казалась слишком прекрасной, чтоб быть реальной. Да, пожалуй, она и не была реальной с точки зрения окружающих. — Горцы меня не волнуют. Крысы гораздо хуже них. А там, где горцы, крысы долго не живут…
Она сделала безукоризненную стойку на руках.
— …это при том, что горцев кормят очень хорошо.
Серианцы ждали ответа. Кашел пожал плечами и пробормотал:
— Ну, думаю, попытка не пытка.
И он протянул правую руку, чтоб скрепить сделку рукопожатием. Чужестранцы вместо этого поклонились, после чего Фраза стал откуда-то из-за пазухи туго набитый кошелек. А каменный трубач выдувал веселые струйки, блестящие на солнце.
19
С наступлением темноты Каркоза превращалась в смрадный, кишащий грабителями и убийцами муравейник. Собираясь вместе с Теноктрис в «Красный Бык», Гаррик разжился в своей гостинице фонарем, но от услуг факельщика отказался. Он верил в собственную способность ориентироваться в чужом городе, который к тому же благодаря воспоминаниям короля Каруса был не таким уж чужим. Правда, прислушиваясь к шепотам и сдавленным крикам в темных аллеях, мимо которых они проходили, юноша начинал задумываться: а разумно ли его решение?
Он решил поделиться сомнениями со своей спутницей.
— Я опасаюсь, как бы случайный проводник не привел нас прямиком в бандитский притон…
— Думаю, с нас достаточно тебя самого, Гаррик, — ответила Теноктрис. А подумав, добавила: — Нас защитит твой медальон, если кому-то хватит глупости напасть. Он ведь по-прежнему на тебе, не правда ли?
— Ну да, вроде того, — пробормотал юноша. Его тревожили мысли об усиливающемся вторжении древнего короля в его психику.
Наверное, по той же причине он отказался предыдущей ночью надеть меч. Гаррику не нравились сдвиги, происходившие в его натуре, когда он держал руку на эфесе меча. Сейчас фонарь болтался на конце трехфутового металлического стержня, который юноша нес перед собой. В случае необходимости эту штуковину можно было бы использовать как оружие.
Хотя Гаррик предпочитал не думать о такой необходимости.
У входа под арку ссорились двое — мужчина и женщина. Мужчина был вдребезги пьян, его подруге хватало ума хранить молчание, пока маленькая процессия с фонарем проследовала мимо. Неподалеку маячил еще один силуэт — какой-то сомнительный человек стоял на противоположной стороне улицы, поигрывая дубинкой.
Все это вроде бы не касалось Гаррика, но заставляло его чувствовать себя крайне неуютно. И еще — юноша слабо разбирался в нравах незнакомого города: что здесь хорошо, что плохо? Судьба скандалиста подшофе беспокоила Гаррика. Скорее всего, он нарвется на неприятности: будет избит, ограблен, а то и убит. Но, с другой стороны, не стоило ли волноваться за беззащитную женщину, оказавшуюся во власти пьяного дебошира? Юноша начинал понимать, почему Теноктрис всегда ставила понятия «добро» и «зло» в кавычки. Тем не менее он продолжал считать: общество, где насилие является приоритетным способом разрешения проблем — это общество зла.
— На видимый мир оказывают влияние силы, взаимодействующие на других планах, — спокойно пояснила Теноктрис. Когда-то она характеризовала свой талант как способность видеть невидимые вещи. Эта ее способность, очевидно, распространялась и на окружающий мир. — Обстановка в больших городах, как правило, тяжелее, чем в деревнях. Потому что здесь люди не знают друг друга, а делать гадости всегда легче анонимно. Но сейчас в Каркозе, я подозреваю, ситуация хуже, чем когда-либо за последние десять лет.