Повелитель плазмы
Шрифт:
— Тебе этого не понять, — устало произнесла она. — Ведь ты относишься к привилегированному сословию.
В глазах Гила вспыхнули тревожные искорки.
— Что-то я не особенно ощущаю эту привилегированность, — заметил он.
— Тем не менее это так, — стояла она на своем. — Можешь мне поверить. А я отношусь к непривилегированному сословию. Поэтому прямо скажу, что у меня нет перспектив, и я выступаю за перемены, чего бы они ни стоили. Ситуация такова: или ты освобождаешь людей, или
Идеи и фразы исходили, конечно, от Константина, но резкость суждений принадлежала лично Айе.
Прежде они никогда не обсуждали проблемы положения тех социальных слоев, откуда вышли, их этнические особенности. Айя давно уже убедила себя в том, что это не имеет никакого значения. И лишь теперь она поняла, что ошибалась. Мелочи вдруг выросли до размеров проблем, требующих немедленного решения.
Гил открыл рот и стал говорить, тщательно подбирая слова.
— Неужели ты чувствуешь, что я… плохо обращался с тобой? Может быть, унижал или… в чем-то ограничивал твою свободу?
Гнев исчез, и его сменила неизвестно откуда взявшаяся грусть. Вот так. Гил взял и перенес проблему из сферы абстрактных рассуждений в плоскость практических отношений двоих людей, которые сидели сейчас за своим раскладным столиком. Она нашла своими пальцами руку Гила.
— Нет, ты — единственный человек, который всегда считал, что я полноценная, — сказала она.
Ей очень хотелось добавить, что Константин тоже так считает, но она промолчала.
— Ты это серьезно? — изумленно спросил он.
— Конечно, — кивнула она. — Если бы все были такими, как ты, то проблемы не существовало бы. Но даже ты мог бы взглянуть на многое по-новому.
Он слегка усмехнулся.
— Теперь я начинаю кое-что понимать, — произнес он.
— Ты не представляешь, чего мне стоило попасть сюда, — возбужденно произнесла она. — Вот в эту самую крохотную комнату, которую мы делим на двоих. Для тебя найти место в таком районе, как Доэно, — вполне естественно. Но для меня это… означало целое сражение, которое длилось несколько лет. И если бы у меня не хватило сил и энергии, то неизвестно, где бы я сейчас находилась.
Гил кивнул, но Айя сомневалась в том, что он все понял. Откуда ему понять, что каждый шаг наверх для нее — преодоление. Преодоление традиций своей семьи, людей, опасавшихся за свои привилегии, и многого другого.
В этой упорной повседневной, нескончаемой борьбе, которая отняла у нее столько сил и принесла ей столько разочарований, она подошла к пределу. И при этом сделала нечто столь опасное, что не смела рассказать об этом даже близкому человеку.
Спор постепенно угас. Оба устали: Айя от бессонной ночи, Гил от утомительной поездки из Герада.
Они провели весь день дома, лишь после обеда вышли на небольшую прогулку.
Гил не спрашивал ни о Константине, ни
Айю удивило и одновременно успокоило то, что он так и не заговорил об ожерелье из кости, которое видел у нее на шее ночью и которое она успела спрятать. Впрочем, спросонок мог и не заметить или же посчитал, что это всего лишь побрякушка.
Айя почему-то думала, что скрыть ее отношения с Константином невозможно, как невозможно упрятать дельфина в ванну. Но, к ее удивлению, Гил ничего не заметил. Или сделал вид, что не заметил? Размышляя о своей жизни и своем влиянии на других, Айя представляла взаимоотношения в виде перекрывающих друг друга окружностей. Прежде у нее была общая зона с Гилом, теперь появилась такая же с Константином. Но вторая значительно превосходила по площади первую, и вообще теперь общая площадь с Гилом, судя по всему, уменьшится.
Но роль Константина даже не в этом, а в том, что он открыл ей новые возможности, расширил ее круг в целом.
«Ты была самая прекрасная, когда летала».
Но ведь это вовсе не означало, что теперь она не могла пользоваться тем, что давала ей совместная жизнь с Гилом. Они вместе дружно прожили день, занимаясь тем, что им обоим доставляло удовольствие. В частности, почистили коммуникационную панель. Они любили друг друга. После всего этого Айя проводила Гила на поезд, следовавший в Герад, и радовалась тому, что избавилась от него.
Оставшись одна, она размышляла о том, как пройдет их следующая встреча. Не увидит ли ее Гил за тюремной решеткой?
— Это мисс Кельгер. Передайте, пожалуйста, доктору Чандросу, что мой гость уехал и я готова приступить к работе.
Это короткое сообщение Айя передала из телефонной будки, расположенной близ здания Службы Плазмы. Константин дал ей номер телефона для экстренных случаев, предупредив, чтобы она звонила только из автомата и не ждала ответа.
Над головой Айи высвечивались рекламные строчки, но ни одна из них не имела отношения к ней.
Прямо напротив здания Службы Плазмы столкнулись несколько автомобилей. При этом перевернулся грузовик, который перевозил скот. Испуганные коровы, ростом чуть больше овцы, в панике метались по дороге. Тут же суетились полицейские, которые пытались помочь животным, но так, чтобы самим не оказаться в неловком положении.
Айя подумала о том, что, случись подобное событие во время задуманного Константином переворота, оно отвлекло бы значительные силы полиции.
Странно, что подобные мысли ничуть не смущали ее, наоборот, она находила в размышлениях на эту тему своеобразное удовольствие.