Повелитель разума
Шрифт:
Низины расположены в самой нижней части города, за что и получили название. Там, куда я приехал, находится подъём наверх. Почти отвесная скала, метров десять в высоту.
Есть дорога, связывающая верхнюю и нижнюю части города. Подходящие мне автобусы между ними не ходят. Так что впереди ждала длинная и скользкая лестница наверх.
Сколько помню себя, никогда не ценил дом. Сложно что-то ценить, когда пользуешься этим всю жизнь. Зато я точно знаю, что ценил. То ощущение тепла, безопасности
Сейчас его нет. Сейчас там пустота и отчуждение, безразличие и мастерское умение делать вид, что ничего не произошло. В последнем я не справедлив. Как никак, всё произошло именно из-за меня. Но нельзя иначе. Есть такие проблемы, которые лучше тщательно спрятать вместо того, чтобы жить с ними.
Я вышел в своём квартале и ещё пять минут шёл по улице, накинув на голову капюшон. Нельзя, чтобы соседи увидели меня таким. Пойдут слухи, а любой коллективный процесс для меня опасен. С кем-то одним я ещё способен справиться, если будет время, а задача выпадет не очень сложной, но если их будет много… Уже сложнее.
Мы жили в квартале Гранд Морисонта. Спроси любого жителя, кто это такой — не ответят. Задумаются, потешно нахмурят лоб, попробуют для самих себя найти объяснение, а вскоре благополучно забудут, о чём думали. Таков наш мир. Помнить о некоторых вещах — удел избранных, в число которых попал и я.
Напротив дома росло большое дерево. Семейное, как мы говорили. Среди его ветвей скрывался начавший гнить домик. Отец его построил для меня, когда я был маленьким. Сейчас всем на меня плевать. Отец пропадал на работе, и я рад, что у него есть хоть это.
Дверь открыта. Наверное, сестра опять забыла закрыть.
Я прошёл внутрь и замер, прислушиваясь. Открытая дверь — не самое страшное, что может случиться, даже если ты живешь в почти благополучном квартале. Низины не так уж далеко отсюда, и иногда с хорошими девочками случаются плохие вещи. Сестра ощущалась наверху, у себя в комнате. От неё веяло… пустотой. Вздохнув, я прошёл в ванну, смыл кровь и занялся ранами. Разбитое лицо, которое я наблюдал в зеркале, заставило вновь задуматься о том, что я делаю.
Это всего лишь стычка с тремя пчёлками-скорпионами. Что будет, когда возьмусь за рыбу покрупнее? Вопрос неутешительный. Ответ на него — того хуже. Голова нещадно болела, и я закинулся парой таблеток обезболивающего. Нельзя ими злоупотреблять. Но для этого мне нельзя злоупотреблять силой. Сегодня я слишком сильно нагрузил разум. Как минимум половина боли от этого, а вовсе не от чужих кулаков.
Когда убедился, что выгляжу более-менее приемлемо, то поднялся наверх и постучал в дверь сестры. Открыв, заглянул внутрь. Она сидела на кровати, откинувшись спиной на стену, и листала учебник.
— Привет, Курт, — поздоровалась она рассеяно.
— Привет, Али. Как твой день?
— Хорошо. А твой?
— Тоже неплохо. Ты ела?
— Вроде бы да, — задумалась она и, кажется, позабыла, что разговаривает со мной.
Больно. Каждый раз больно смотреть на это.
Десять дней назад Али не пришла домой. Я искал её весь долгий вечер и ещё более долгую ночь. Нашёл бредущей по дороге, недалеко от той самой лестницы между районами, в разорванном платье, с кровоподтеком на лице. Отец до сих пор уверен, что она была у подруги. Незачем ему тащить этот груз правды. Сама Али ничего не помнит о том вечере. Я позаботился об этом.
Она тогда многое потеряла. Гораздо больше, чем теряют хорошие девочки, встретившись с плохими парнями.
— Пробовала рисовать? — спросил я, зная ответ.
— Рисовать..? — удивилась она вопросу и тому, что я нахожусь здесь. — Я же не умею рисовать…
— Да, точно… Просто так спросил. Отдыхай, Али. Если что, я у себя.
— Конечно, Курт… — она снова потеряла нить разговора.
Вопрос про рисование был проверкой, насколько крепки мои скрепы, удерживающие её разум. Его задать мог только я. Спроси кто другой, случится беда.
Будь я чуть опытнее, то исправил бы это, но мне не хватало ни силы, ни знаний, ни мастерства. Приходилось мириться и благодарить удачу за то, что хоть что-то смог исправить.
Последние десять дней были адом для нас обоих. Сестра наконец-то успокоилась, а мой ад продолжился. Спуск в Низины — его часть. Я как Данте, отправился в самый низ, чтобы вернуть нечто важное.
Зайдя к себе в комнату, устало опустился на кровать и несколько минут молча смотрел в стену. Потом заставил себя подняться, открыл ящик и достал папку с рисунками.
Они не являлись вершиной художественного мастерства, но были сделали достаточно толково. Любой бы подумал, что автор рисовать умеет, любит и часто это делает. Толстая папка. Много накопилось за все те года, что моя сестра “пачкала бумагу”. К этому её мама пристрастила. В этом Али спасалась в самые темные вечера после того, как мамы не стало.
Это у неё отняли в ту самую ночь. Это я собирался вернуть, уберечь её разум от распада.
Глава 2. День второй
24 сентября, пятница
Начинаю любить это место.
Шутка. Его невозможно любить. Тихо ненавидеть, молча игнорировать, но не любить.
Привет, старшая школа. Давно не виделись.
Утром я всерьез обдумал, идти или нет. Кожу на лице стянуло, и любое движение лицевыми мышцами отдавалось ноющей болью. Выглядел я уж точно не как хороший парень. Пришлось использовать силу, чтобы отец с сестрой не заметили чего лишнего и не обратили внимания, почему я ухожу раньше обычного — до моей школы было идти минут десять, а туда, куда я отправлялся — ехать с час. В новой школе не то чтобы такой вид должен кого-то сильно удивить, но новое лицо, да со следами хорошей драки обязательно вызовет повышенный интерес.