Повелитель снов
Шрифт:
Вечером того же дня Майко решила принять предложение мадам Амино. Чтобы случайно не передумать, на следующий день она нарочно опоздала на работу и, перед тем как подать официальное заявление об уходе, рассказала обо всем начальнику отдела. Он ответил ей, смеясь: «Ты, наверное, устала. Не стоит беспокоиться. Резкие взлеты и падения курса акций для рынка – такая же ерунда, как задержка менструации. Кризиса не будет. Самое важное – доверие. Пошатнется доверие – наступит кризис. Уж кому как не тебе знать это. Так что зря ты нюни распустила».
Майко подумала: «Пусть наступит великий кризис». Пусть этот идиотский вертящийся мир отмоется, как во время всемирного потопа, и откроет свое светящееся
Хотя Майко приняла решение доверять не деньгам, а мадам Амино, заказчику работы, она не испытывала ни сомнений, ни беспокойства. Прежде всего, она верила в собственную чистоту и благоразумие. Кроме того, недостаток сведений, необходимых для поиска человека, как раз избавлял ее от лишних хлопот. Просто встречайся с людьми и слушай, что они тебе расскажут. Можно представить себе, будто берешь у них интервью. К тому же есть шанс найти нового партнера, что тоже неплохо. Заниматься планированием новой жизни, при этом получая зарплату, – то же самое, что развлекаться на стипендию. Майко была полна оптимизма. Миром движут не деньги, а люди. Люди с ужасными привычками.
Сведений, которые мадам Амино предоставила Майко, было недостаточно даже для того, чтобы точно установить имя разыскиваемого сына. Его настоящее имя было Macao Фудо, но когда его усыновили, ему наверняка дали новую фамилию, а может, и имя. Как бы там ни было, мадам Амино называла своего сына Macao Фудо. Группа крови первая. Волосы черные. Глаза карие. От поясницы до копчика – четыре родинки в одну линию. Мадам сохранила фотографию сына, сделанную, когда ему было три года. Это зацепка, с помощью которой можно было представить, как выглядит Macao теперь. Если обработать эту фотографию на компьютере, то получится нынешний образ двадцативосьмилетнего Macao. Он, несомненно, казался привлекательным. У него было благородное лицо, но ровное, как песчаная дюна, отчего, строго говоря, оно выглядело придурковатым. С бородой он бы смотрелся посолиднее.
Лицо человека меняется поразительным образом в зависимости от того, как он живет и о чем думает. Поэтому и ровное, как дюна, лицо Macao, вполне вероятно, утратило то выражение, какое было у него в три года, подобно тому, как волны смывают барханы. Компьютер не мог показать лицо мужчины, на котором отразился период жизни с трех до двадцати восьми лет.
Целоваться с пускающим слюни двадцативосьмилетним мужиком? Нет уж, увольте, подумала Майко.
Помимо фотографии мадам Амино сохранила одну вещь, с которой трехлетний Macao никогда не расставался.
Это была подушка Macao, он всегда таскал ее с собой, как Линус [16] – свое одеяло. Вата, которой она была набита, вся истерлась и вылезла. Подушка выглядела ужасающе, как крыса, раздавленная автомобилем.
– Я ни разу не стирала ее после того, как Macao похитили. Она до сих пор хранит его запах, на ней осталась его слюна, – сказала мадам, вытащив подушку из хлопчатобумажного чехла. – Если Macao не забыл, то, увидев ее, он расплачется от воспоминаний. Когда его забрали от меня, он, наверное, плакал, скучая по подушке.
16
Линус– герой популярных комиксов.
Ну и что? Если ему удалось подружиться с новой подушкой, то об этой серой крысе он, скорее всего, и думать забыл.
Мадам Амино вываливала на Майко обрывки воспоминаний, связанных с Macao, но все они проходили мимо, не задерживаясь в ее сознании. Майко советовала мадам рассказать свои истории непосредственно при встрече с человеком, похожим на Macao, что дало бы гораздо больший результат. Впрочем, оглядываясь на свою жизнь, Майко сознавала, что память о себе трехлетней застыла и окаменела в ней. На фотографиях в старом альбоме она веселилась в бассейне, дулась, поджав накрашенные губки, во время праздника Сьти-го-сан, [17] робела на руках у борца сумо. Смотря на эти фотографии, Майко придумывала разные истории, где была главной героиней вместе с папой и мамой.
17
Сьти-го-сан– праздник детей трех, пяти и семи лет. Отмечается 15 ноября. В этот день мальчиков трех и пяти лет и девочек трех и семи лет одевают в нарядные кимоно и ведут в храм.
В моей памяти остались, пожалуй, только страшные узоры на деревянном потолке. Я лежала в постели с высокой температурой, и линии на потолке превращались в грязные речные потоки. Вся комната оказывалась поглощенной этими мутными водами. Сучки превращались в водовороты, откуда выглядывали ведьмы и чудища. Даже когда я закрывала глаза, потоки грязи продолжали течь с огромной скоростью. С включенным светом или в темноте грязная река добиралась и до меня, заливая своими водами. Этот страх был знаком только мне одной. Ни папа, ни мама не понимали его. Наверное, и у Macao были такие жуткие страшные ночи.
Существовало одно слово, которое могло стать важной зацепкой. Его можно было использовать как пароль, связывающий Macao с мадам Амино.
– Macao никогда не забудет это слово. Если он не вспомнит его, то перестанет быть самим собой.
Мадам сказала это так уверенно, как будто не сомневалась ни секунды.
– И что это за слово?
– Микаинайт.
– Что? Что оно значит? Это пароль или что-то подобное?
– Наверное, это имя. Чье, я точно не знаю. Может быть, Macao называл Микаинайтом свою драгоценную подушку.
Майко задумалась над смыслом этого слова-загадки. Может быть, это рыцарь, [18] охраняющий христианского архангела Михаила? Или вымышленный герой, названный по имени мадам Амино – Мика.
В то время Macao говорил на трех языках. С матерью – по-английски, с отцом – по-японски, с няней-китаянкой – на кантонском диалекте китайского. Сам с собой он разговаривал на смеси этих языков. Интересно, а на каком языке думал трехлетний Macao?
Если предположить, что Микаинайт – это гибрид богов и героев трех государств, то, вобрав в себя все их черты, он, наверное, стал могущественным богом. И одновременно – богом одиноким, с которым никто никогда не будет говорить.
18
От англ. knight – рыцарь.
– Я думаю, что Микаинайт – это имя, которое Macao придумал сам, смешав имена героев телевизионных программ и историй, которые рассказывала ему няня. Не помню, с каких пор, но он часто повторял имя Микаинайта. Просил меня: расскажи мне о Микаинайте. Я рассказывала ему о Христе, называя его Микаинайтом. Но Macao переиначивал мои истории. Микаинайт может быть и папой, и мамой. Он умеет летать и входить в телевизор. Он может становиться большим и маленьким. Когда я спрашивала, как выглядит Микаинайт, он отвечал: у Микаинайта много разных лиц.