Повелитель соблазна

Джордан Николь

Он продолжал говорить, тихо, гортанно, прижимая свое тяжелое копье к ложбинке между ее ягодицами.

– Позволь свести тебя с ума, милая. Позволь ласкать тебя языком, руками, моим жаром. Я покрою поцелуями твою прелестную шелковистую кожу, заставлю тебя гореть от одного прикосновения…

Искры раскаленного желания пролетели между ними, когда Макс стал гладить темные локоны, венчающие ее бедра, заставляя Каро инстинктивно выгнуться и положить голову ему на плечо. Она искренне пыталась противиться ему, но тихий стон говорил

яснее всяких слов, что она уступит.

Держа одну руку между ее бедер, он повернул ее спиной к стене. Каро смотрела на него, нервно облизывая губы. Жест был настолько эротичным, что он невольно вспомнил, как эти самые сочные губы ласкают его, берут его жадную плоть, сосут и возбуждают, как Макс ее учил.

Голод, неутоленный и примитивный, терзал обоих. Но наряду с голодом он ощущал настоятельную потребность подарить ей наслаждение, овладеть, доставить радость. Так, чтобы она извивалась под ним, страстно моля о том, что ему не терпелось ей дать.

И Макса обуяло такое желание, что он боялся взорваться от одного прикосновения к ней. И все же вынудил себя не торопиться. Когда он закончит возбуждать Каро, она сама будет молить наполнить ее.

Он поймал одно из ожерелий, которые она носила, – нить резных серебряных шариков, и, к очевидному удивлению Каро, поспешно его снял. Подняв ее одеяния еще выше, чтобы обнажить трепещущий белый живот, он провел нитью шариков по ее коже, между бедрами и услышал сдавленный крик Каро.

Но Макс встал на одно колено, вдыхая ее запах, чувствуя, как пульсируют чресла, возбужденный эротическим зрелищем: сверкающие серебряные шарики, спрятавшиеся в завитках ее женственности, касающиеся влажных розовых лепестков ее лона.

Легко лаская эти лепестки, он шепотом попросил ее раздвинуть ноги. Ее тело, спелое и совершенное, открылось его жаркому взгляду. Не отрывая глаз, он медленно провел ожерельем по впадинке между лепестками, заставив ее вздрогнуть.

– Не смей шевелиться, – велел он, снова проводя ожерельем по разгоряченной плоти.

Она дернулась от прохладного скользящего поцелуя бусин.

– Я велел тебе стоять смирно, – рассердился Макс.

– Не знаю… смогу ли.

– Ты должна. Сначала я ублажу тебя, а потом войду глубже глубокого и услышу твои стоны.

Его чувственное предупреждение окатило Каро волной желания, отозвавшегося пульсацией между ног.

Ей хотелось протестовать, но не было ни сил, ни желания оттолкнуть его. Каждый нерв в ее теле был сосредоточен на чарующем скольжении серебряных бусин, дразнящих и возбуждающих ее. Внизу живота копилась знакомая сладостная тяжесть.

Когда Макс помедлил, чтобы навить на пальцы конец ожерелья, она удивленно взглянула на него, не понимая, что он задумал. И очнулась, только когда большая резная бусина скользнула между створками розовой раковины. Ее словно молнией пронзило.

Каро охнула.

– Что ты делаешь? – выдохнула она.

– Удовлетворяю твое страстное желание чувственного блаженства.

За первой бусиной последовала вторая, утонувшая в скользких глубинах.

– Нет у меня никаких желаний, – солгала она.

– Будут. Обязательно. Даю тебе в этом слово.

Каро не могла отрицать правдивость его предсказания. Пульсация между ног становилась все сильнее. Воспламененная, теряющая голову, она и не думала сопротивляться. И когда Макс преспокойно протолкнул в ее лоно еще несколько бусин, она вздрогнула от шокирующего восторга.

– И как тебе это? – дерзко поинтересовался он.

Но она была слишком возбуждена, чтобы ответить. Чувствовала, как холодный металл постепенно согревается в теле, как внутренние мышцы беспомощно сжимаются вокруг серебряных шариков, заключенных в ней. Потом Макс мягко, безжалостно, медленно заставил ее вобрать еще несколько дюймов ожерелья, пока не достиг конца.

Каро пыталась оставаться неподвижной, ибо малейшее движение будоражило спрятанные шарики, но ничего не могла с собой поделать.

– Что я приказывал? – процедил Макс, когда ее бедра дернулись. – Ты должна повиноваться мне, иначе твое желание так и останется неудовлетворенным.

Каро, стиснув зубы, прислонилась к стене и оперлась на нее ладонями. Какое счастье, что ей есть за что держаться! Потому что Макс так же медленно стал вытаскивать нить, вытягивая по одной бусине.

Ее трясло от возбуждения. Каждая интимная ласка лишала разума.

– Ты вся горишь, верно? – издевался Макс. – Но я могу сделать так, что ты запылаешь.

Она уже пылала. Умопомрачительное возбуждение овладело ею, заставляя таять, слабеть, шататься на подгибающихся ногах.

– Ты кажешься расстроенной, ангел мой. Думаю, ты нуждаешься в утешении.

Каро на мгновение подумала, что он решил пожалеть ее. Но Макс подался вперед, и жар его дыхания опалил ее. Каро дрожала от дерзкой близости.

С бесконечной нежностью он провел языком по набухшей изюминке ее желания и вытащил очередную бусину.

Пытка была поистине сладостной. Медленное скольжение ожерелья по влажной чувствительной плоти. Ласки его губ, вбирающих набухший бутон. Неторопливое поглаживание языком. Ощущение было ошеломляющим.

Еще секунда – и она окончательно потеряла разум. Слишком слабая, чтобы устоять на ногах, Каро беспомощно схватилась за плечи Макса, продолжавшего ласкать ее губами и языком. Эти губы обожгли ее, когда еще одна бусина выскользнула наружу. Каро что-то несвязно бормотала, запустив пальцы в волнистую густоту его черных волос, подавшись вперед, чтобы встретить его жадный рот.

В голове не осталось ни единой мысли. Он играл на ней, как на музыкальном инструменте, точно зная, где коснуться, где надавить, чтобы заставить ее жаждать большего, умирать от желания. Язык продолжал обводить крошечный бугорок, а бусины все падали, падали…