Повелитель стали
Шрифт:
Белов затопил печь и трясущимися от восторга руками разделал обе рыбины. Головы сомов и мелкую рыбу бросил на ледник, а нарезанные куски без кожи обжаривал на двух больших сковородах до обеда. Полученный жир находчивый хозяин сливал в алюминиевую кастрюлю, получилось почти три литра. Жир, конечно, имел сильный рыбный запах, но брошенные в кастрюлю лавровый лист и пара душистых горошин перца давали надежду немного отбить рыбный привкус. Ну вот, будет, на чём пожарить картошки. Жареный сом был спрятан в печь, жир вынесен на террасу остывать. Сам мужчина подкрепился и с мотком верёвок, бензопилой и двумя топорами пошёл валить лес. Учитывая карабин за плечом, зрелище было уморительное, не хватало только зонта, как у Робинзона Крузо. К счастью, кроме птиц, никто Белова не видел. А сойки стрекотали так же привычно, как в любой другой день. Пернатые быстро поняли, что человек здесь
Валить деревья он решил возле своего огорода. Распаханная и засаженная площадка была зажата между рекой Бражкой и впадавшим в неё ручьём Ложкомойкой. Ручей тёк почти параллельно реке, поэтому очищенный и распаханный под огород участок, примыкавший к лесу, получился достаточно узким, не более пятидесяти-семидесяти метров. Белов сразу понял, что огораживать надо только в этом месте, вряд ли кабаны полезут через ручей, где один берег достаточно обрывистый, почти по грудь, а другой низкий болотистый. Будучи опытным грибником, он знал, что самой непроходимой преградой бывает не забор или изгородь, а густой бурелом. Тем более строить одному надёжную изгородь глупая мысль. Наиболее реальной целью был искусственный бурелом или, по литературному выражению, засека. Через грамотную засеку даже танки не проходили. А танки здесь маловероятны. Потренировавшись на небольших сосенках и елях, научившись только после десятого дерева уверенно направлять падение спиленного ствола, Белов приступил к созданию засеки. За остаток дня удалось сложить только первую линию деревьев.
Её проходимость он проверял утром следующего дня. Уронив на засеку ещё пару деревьев потяжелее, работой и надёжностью примитивной ограды остался доволен. Из оставшихся небольших стволиков «пробных» сосенок получился неплохой мостик через ручей. А к вечеру, использовав всего пару старых уключин от лодки, Белов сделал журавль, чтобы черпать воду из ручья для огорода, не подходя к топкому берегу. Объём сделанной работы поражал даже самого, не зря говорят – глаза боятся, а руки делают.
Следующий день выдался пасмурный, с моросящим дождиком. Это была любимая погода Белова. Обычно в такую погоду его обуревала жажда деятельности. Вот и сейчас, за день он распилил и перетаскал в дровяник все остатки от засеки в огороде. Часть тюлечек расколол и сложил в сенях и на первом этаже дома. Поэтому вечером в комнатах стоял терпкий сосновый дух. Работа вроде нехитрая, но заняла практически весь световой день. Да и умаялся работник изрядно, хотя тюлечки возил на тачке через новый мостик. Запас дров получился больше пяти кубометров, и до холодов должно было хватить, поскольку на готовку пищи хозяин наловчился тратить буквально пару поленьев, а в коптильне использовал в основном сучки да шишки. От использования газа он отказался неделю назад, оставив початый баллон и два запасных, как говорится, на чёрный день. Провинциальная привычка, что поделать. Весь вечер до потёмок он обходил сосново-лиственничный бор вокруг дома, прикидывая устройство другой засеки, которая будет прикрывать уже дом, и не от кабанов, а от возможного нападения людей.
От мысли делать из дома крепость Белов, как мы знаем, отказался. В одиночку он не отобьется от мало-мальски большого числа врагов, в крайнем случае, подожгут дом. Задача засеки была создать бурелом, очень похожий на естественный, чтобы у нормального человека не возникало желание лезть в завал. Деревья надо положить верхушками наружу, замаскировав пеньки, чтобы создать впечатление поваленного ураганом леса. Белов сам неоднократно встречал такие завалы в лесу и отлично знал, что опытные охотники к ним даже не подходят. Лес возле дома он решил оставить, а чтобы стёкла окон не сверкали сквозь зелень, приспособить тот же тюль. Только повесить его снаружи окон и закрасить в маскировочный цвет. Да навес от дождя сделать, а то сгниёт быстро, хоть и синтетика. Крыша была крыта тёмно-зелёным металлическим профилем и сливалась с окружающими деревьями уже через двести метров. Да и внутри засеки следовало оставить несколько деревьев для имитации урагана, предварительно обломив им верхушки и срезав часть веток. Так что работа предстояла высокохудожественная и неспешная. Одновременно надо продумать и создать незаметные лазейки со всех сторон, чтобы тропинки к ним не были заметны. Небольшой плюс был в близости реки, прикрывавшей хозяйство с севера.
Засеку нужно делать только с трёх сторон. Зато по протяжённости она должна была составить свыше километра. Почти великая китайская стена, нет, не китайская, а беловская. Думай – не думай, а начинать надо. Как говорится – большая работа требует большого перекура. Поэтому
Ближайшее по памяти место, где можно взять соль – это Соликамск, вернее тот район, если это Земля. До тех мест было почти триста километров. По нынешнему положению почти месяц пути туда-обратно. Да ещё соль найти и добыть. Да привезти обратно не менее двухсот-трехсот килограммов. О волках и медведях можно не думать, но люди там должны быть обязательно. Возле соли всегда люди селятся, да не всегда мирные. Могут быть и разбойники. Русские пришли на соликамские земли ещё в XIV, если не в XIII веке. Но до них уже были заброшенные шахты. Легендарная белая чудь. А кто жил там до них, уже и не спросишь, вся чудь якобы ушла под землю, хотя, скорее всего, была ассимилирована русскими.
Если русских ещё нет, то места здесь финно-угорские, помнится, в советские времена всегда подчёркивали на истории, что у здешних племён не было вождей. Хорошо ли это? Может даже хуже, как у чеченцев – каждый чужак по определению враг или жертва и должен быть убит для сохранения обычаев. С другой стороны, новгородцы проникли на здешние земли якобы бескровно, через торговлю. Хотя какая правда может быть через тысячу лет, да ещё от победителей. Как говорится, историю всегда пишут победители, поэтому они хорошие, а проигравшие плохие. Примерно, как инки и ацтеки у испанцев, папуасы у англичан, дикие западные славяне у немцев. Конечно, проигравших нет, они не могут ответить, на них можно вешать всех собак. Если не дикари, так людоеды, если не людоеды, то приносят кровавые жертвы. Примерно так.
Глава третья. Жизнь налаживается, женитьба
Шёл июнь, второй месяц робинзонады. Установилось классическое континентальное лето. Погода стояла тёплая, не меньше двадцати пяти градусов, как показывал градусник на окне второго этажа. Ночью измучила духота, которая донимала тем сильнее, чем больше было комаров. За первую неделю месяца Белов высадил в землю всё, что было можно, построил парник и теплицу из старых оконных рам, на случай резких холодов. Успел прополоть и окучить картошку по первому разу. Всё росло, как в тропиках, не по дням, а по часам. Только он успевал закончить прополку последних грядок, как через пару дней приходилось начинать всё заново. Да ещё полное отсутствие дождей привело к ежевечерней необходимости полива. Если поливать большой огород на берегу было достаточно удобно, то носить воду в парник и теплицу, а также для цветов, растущих у дома, Белову страшно не понравилось. Уже на второй день засухи он пришёл к выводу, что выкопать за неделю канал от ручья к дому выйдет гораздо дешевле, чем два месяца таскать воду за двести метров.
Дело оказалось легче, чем он предполагал, лесная земля копалась легко, и главной трудностью оказалась запруда ручья. Зато к 22 июня в пяти метрах от дома протекал весело журчащий ручей. День летнего солнцестояния Белов решил отметить сладкой негой возле ручья в окружении цветущих посадок. Тогда же он испробовал первые огурцы и помидоры. Даже без масла и хлеба это был райский обед для него, почти месяц сидевшего на остатках картошки, разбавляемых рыбой.
«Жизнь налаживается, – думал он, допивая последний чай у открытого окна второго этажа. – Что ещё надо для человека, чтобы встретить старость?»
– А надо ещё жену и павлинов, хотя без павлинов можно вполне обойтись. Без жены или любовницы будет сложно, особенно долгими зимними вечерами, – ответил сам себе Белов и покрылся холодным потом, представив, что людей здесь нет. Эта проблема сразу показалась сложнее, чем отсутствие соли и масла. «Надо искать людей, чёрт с этими посадками», решил он. Весь последующий день был посвящён размышлениям о способах женитьбы или приобретения женщины. Конечно, где-то в восьмидесятых годах двадцатого века начинающий опер женился, как любой нормальный мужчина, и двое его детей уже учились в институте. Но к сорока годам, видимо, под влиянием работы в уголовном розыске, где каждый второй был разведён, к внебрачным связям мужчина стал относиться значительно спокойнее. Да и практически все его гражданские ровесники были разведёны и женаты по второму и третьему разу.