Повелитель страхов

Капитонов Николай

Мое тело несется к магу, пока тот не очухался. При виде увешанного ветками тела, выскочившего из темноты, страх остальных разбойников лишь усиливается. Десяток шагов и я возле мага. Его обезумевший взгляд шарит по сторонам. Пытаюсь найти его волну страха, но не успеваю. Магический поток бьет из мага в мою грудь. Похоже, он не мог подготовить заклинание и врезал в меня голой силой. Мое тело отправляется в полет вперед спиною. Воздух из легких выбит весь. Мое тело задевает треногу, на которой весит котел, но пролетает дальше. Облитый горячим варевом, получивший удар в грудь, с ногами в кострище я оказываюсь на земле. Хорошо, что при всем этом я не выпустил из рук жгуты страха. Чувствую, как они напряглись. Еще один разбойник расстался с жизнью, остальным

очень плохо, но я могу быстро восстановиться. Подпитка идет колоссальная. Три секунды и я на ногах. Ожогов почти не чувствую. Три больших прыжка вперед, я снова возле мага. Не церемонясь, всаживаю ему в грудь нож, привычно скользнувший в руку. Наконец в глазах мага вслед за болью появляется страх смерти. Ухватившись за него, я выпиваю душу мага досуха за короткий миг. На земле передо мною лежит остывающий труп. Меня колбасит от переизбытка энергии. Я не успеваю все так быстро усваивать. Слишком большой поток энергии. Мое тело трясет, разбойники корчатся в судорогах на земле. Я убиваю, убиваю людей. ЛЮДЕЙ, доходит до меня мысль. Пища, какая разница в какой она оболочке?

Мне хорошо. Поток все льется и льется. Крики ужаса, доносящиеся из десяток глоток, радуют слух. Люди хрипят, обезумев от ужаса, хотя я ничего не делаю. Я просто стою в центре поляны, выпивая жизни разбойников. Я знаю, что могу остановиться, знаю, но не хочу. Мне нужна пища, а они заслужили наказание. Имею право судить или нет, сейчас не важно. Просто разбойникам не повезло. Дух леса будет доволен.

Сколько прошло времени, пока умер последний разбойник я не знаю. Мне было жарко, кровь стучала в висках. Хочу еще энергии. Раскидываю щупальца в поиске страха. У меня есть щупальца? Не важно, где еще есть страх? Где-то вдалеке чувствую слабенькие импульсы. Кто это у нас в норку забился, на моих губах появляется зловещая улыбка. В мой захват попадает этот маленький комочек страха. Пока я еще раздумываю, что с ним делать? Комочек совсем маленький, проглотить его сейчас можно, а зачем?

— Иркат, — доносится крик где-то вдалеке. Голос Илины отвлекает меня от размышлений. Слышу топот ног девушки по лесной почве. Она уже совсем рядом позади меня.

— Иркат, не обижай духа леса, — запыхавшись, выкрикивает ведьмочка.

Это что, комочек в моем щупальце и есть дух леса? Странно, я думал, он посочнее будет. Тут и полакомиться толком нечем. Зато теперь он у меня на привязи навечно. Я уже знаю, что любого до кого дотянулся щупальцем хоть раз, могу дернуть, когда захочу. Конечно, я не буду обижать такого полезного духа, он мне еще пригодится.

— Ты вовремя успела, — поворачиваюсь к девушке.

Ведьма в страхе отпрянула назад, ее нога цепляется за корень, девушка падает задом на землю. Отталкиваясь пятками и ладонями от земли, она пытается отдалиться от меня. Лицо ведьмочки перекошено от ужаса. Девушка задыхается от страха, но продолжает ползти.

Чего это с ней? Ведь я не пытался ее напугать, не раскачиваю страх. В недоумении кидаюсь к ней. Девушка вся сжалась от страха в позе эмбриона, ее глаза зажмурены. Обнимаю ее за плечи, прижимая к себе.

— Ну, что ты милая, что случилось? Ведь это я Иркат, я рядом, все хорошо, — плечи девушки начинают дергаться от плача. Ведьмочка рыдает. Я осторожно впитываю ее страх, не допуская раскачки. Ей нужно успокоиться. Мои руки гладят ее спину, я шепчу ей на ушко какие-то утешительный фразы, затем целую мокрые от слез щеки. Мне непонятно ее волнение. Я стараюсь передать девушке всю нежность, на которую способен. Мой организм потихоньку успокаивается после возбуждения от схватки. Сейчас главное успокоить Илину. Почти успокоившись, девушка со страхом приоткрывает глаза, вглядываясь в мое лицо.

— Ну, что случилось? Чего ты испугалась?

— Твои глаза, они были совсем черные без зрачков, совсем страшные. У людей таких не бывает, — всхлипнула Илина.

— Тебе показалось.

— Нет. Кто ты Иркат? — девушка потихоньку успокаивалась. Зато мне вдруг стало совсем нехорошо.

Осматриваюсь вокруг. Кто я? Я

только что хладнокровно убил четырнадцать человек. Причем я не испытываю никаких угрызений совести. В кого я превращаюсь? Ведь я не был в прошлой жизни кровожадным. Это все проклятый дэнмис, вцепившийся в меня. Это из-за него я превращаюсь в чудовище. У меня были черные глаза без зрачков, напугавшие ведьму. От осознания всего произошедшего меня начинает колотить дрожь. Теперь уже Илина принимается меня утешать. Мне совсем не страшно, всего лишь отходняк после боя. Может что-то еще, но я стараюсь ни о чем не думать. На душе очень хреново. Всплывают угрызения совести, которые я тут же давлю, загоняя поглубже в сознание. Хочется свернуться калачиком под одеялом и отстраниться от всего. Уснуть надолго, без сновидений. В итоге так и произошло. Мы с Илиной уснули прямо на траве, не разрывая объятий.

Утром мы воспользовались припасами разбойников, чтобы приготовить завтрак. Даже пополнили свои запасы. Трупы вокруг создавали неприятную атмосферу, поэтому мы все делали быстро. Хотелось побыстрее покинуть это место. Возиться с телами не было никакого желания. Дух леса сможет устроить пир хищникам.

Интересно у разбойников ведь должно где-то храниться награбленное? Нужно поинтересоваться у духа леса.

— Илина, спроси у духа, где разбойники прятали награбленное?

— Он называет тебя господином, — удивленно смотрит на меня девушка. — Здесь возле лагеря пять тайников с деньгами. Два больших — общак и три маленьких — личные сбережения хозяев. В одежде у каждого должны быть деньги.

— Ты идешь опустошать тайники, я займусь трупами.

Заставлять ведьмочку шмонать трупы, было бы слишком. Тем более с духом леса только она может общаться. Хоть он у меня на крючке, даже господином называет, молодец сразу просек, кто в доме хозяин, но общаться я с ним не умею. Не знаю почему, но я его не слышу, к сожалению.

Трупы обыскивать было не очень приятно, но они пролежали лишь одну ночь, поэтому запах пока был терпимый. Со всех трупов мне удалось набрать двести двенадцать золотых и еще серебра с медью. Весьма неплохое занятие разбойников убивать. Нужно только банды выбирать со стажем, чтобы с накоплениями были. Черт, о чем я думаю? У меня хватает средств, зачем убивать? Я пытался загнать поглубже страшную мысль. Только как ни старался, себя не обманешь. Я готов был убивать дальше. Мне нравился процесс выкачивания души из человека посредством страха. Думать о том, в кого я превращаюсь, совсем не хотелось. Я хочу держать в своих объятьях Илину, хочу испытывать чувства, хочу быть человеком, в конце концов. Только с каждым днем частичка человека во мне умирает. Интересно, сколько еще осталось времени, пока я не превращусь в чудовище окончательно? После таких мыслей деньги бандитов меня совсем не радовали. Да и к чему они мне теперь? На месяц тридцати золотых мне вполне хватило бы.

Собственно, чего это я думаю о месяце? Кто меня сможет остановить? Я попросту могу выпить охрану хранилища и забрать звезду. Мне даже не нужно выручать из лап инквизиторов моих попутчиков. Могу пройтись до Крузенда, оставляя за собой трупы. Я точно знаю, что после каждого нападения становлюсь сильнее. У меня уже есть щупальца, я могу контролировать чужие души, разных духов. Что будет после очередных подпиток — пока не знаю. А потом я могу принести звезду Мирозору и выпить из него душу. От столь приятной мысли на моих губах появилась мечтательная улыбка.

— О чем мечтаешь? — раздается голос Илины рядом.

— О тебе, — конечно, я вру. Но не могу же я сказать, что мечтаю убить мага. Девушка вчера и так перепугалась почти до смерти. Тем более ведьмочка мне нравится, она действительно славная. Мне с ней хорошо, ей тоже. Даже жалко расставаться будет. Так что не так и сильно я соврал.

— Врешь.

— Почему ты так решила?

Девушка пожала плечами. Что мне ей сказать? Переубеждать в обратном? Нет. Я хочу, чтобы она поняла мои чувства. Она должна чувствовать, что нравится мне. Если этого нет, то слова теряют смысл.