Повелитель Теней. Том 1
Шрифт:
– Ты безумен! – шепотом произнес Тридцатый Король. – Ты не мой сын!
– Да, - легко согласился Воль, мысленным усилием превращая оранжево-красное пламя на своей руке в неестественно-зеленое. – Настало время нового правления. Новой власти, старик. И ты в ее концепцию не укладываешься.
Зеленое пламя на мгновение вспыхнуло ярче.
Одновременно с этим кровь хлынула из каждой раны, мгновенно пропитав бинты, сорочку…
– Если веришь в свою религию, отец, - наклонился Воль над ухом короля, изо рта, носа
Он погасил зеленый огонь, сжав пальцы в кулак.
Одновременно с этим рассыпались на искры и пропали магические заграждения.
Воль дождался того момента, когда тело Тридцатого Короля начнет биться в конвульсия, и только после этого, надев на лицо маску испуганного принца, бросился к дверям.
– Помогите! Помогите! Королю стало плохо!
Глава 7
– Как-то… Не впечатляет.
Это лучшее, что я мог придумать после того, как Лаурель объявила, что мы покинули Великий Лес.
Просто небольшая просека, отделяющая одну часть леса от другой.
Уже стоя на той части, которая по словам моей спутницы принадлежала людям, я обернулся, чтобы посмотреть на оставленный за спиной Великий Лес.
Потом снова посмотрел на те заросли, которые нас теперь окружают.
Эльфийская территория чем-то напоминает заповедник, где все расчищено, каждое дерево – красивое и стройное.
А человеческая часть – это привычные взгляду и памяти невысокие (по сравнению с эльфийскими) деревья, растущие как попало, не имеющие никакой грации, усеянные корявыми ветвями и окруженные бурьяном, кустарниками…
– У меня вопрос, - произнес я, обращаясь к эльфийке. – А… Как вы следите за тем, чтобы люди не забирались в ваш Великий Лес?
– Есть граница, - девушка указала на просеку. – Каждый знает, что если он пересечет ее и вступит в Вечный лес, уже не выберется. Великий Лес вытянет из них магию и саму жизнь…
– Угу, - произнес я. – Но что-то мне подсказывает, что те ребята, которые прикончили эльфов на поляне, не особо страшились вашего леса-сосуна и ушастых рейнджеров.
Лаврик промолчала.
Лишь посмотрела с грустью на высоченные деревья, которые остаются позади нее.
Словно ребенок, который впервые покидает родительский дом в одиночестве и понимает, что в ближайшее время его точно никто не позовет вернуться.
С таким же равнодушием и тоской она приняла как данность тот факт, что отныне перестала быть сама себе хозяйка.
И то, что обращаться к ней я буду не по эльфийскому имени – Лаурель, а по грубовато звучащему прозвищу – Лаврик.
Не то, чтобы мне хотелось как-то унизить длинноухую версию Робина Гуда, но по ее собственному отношению к людям, по рассказам о том, как эльфы относятся к представителям
Особенно, если учесть, что мой путь в неизвестность лежал через людские земли.
Где местные жители наверняка кипели любовью к длинноухим с такой же маниакальной «радостью», что и дитя леса – к моим сородичам.
Не знаю, будет ли это большой проблемой, но как-то не хочется встревать в возможные неприятности только из-за того, что со мной путешествует эльф, которого я зову по весьма примечательному имени.
Поэтому прозвище, созвучное с именем, да общение на «ты», как мне кажется, решит несколько проблем.
Если, конечно, никто не будет к нам прислушиваться и пытаться разглядеть во что мы одеты.
Думается мне, что эльфийский военный наряд – весьма нетривиальная вещь, которую легко отличить от местных одежд.
А уж моя…
Так тем более.
Чего только сапоги на полимерной подошве стоят.
Может быть, конечно, сказки о «большой любви» местных рас друг к другу – это гиперболизация реального положения вещей, но я не хочу рисковать.
Лаврик – боец, как минимум хорошо обращается с луком.
Да и с холодным оружием – тоже.
Мои же знания обращения с тем же самым мечом не особо обширны.
А единственный имеющийся у меня клинок – эльфийской работы.
И он откровенно не желает держаться у меня в руке.
Лаврик сказала, что это по причине того, что я человек, а это оружие имеет рукоять из эльфийской древесины.
Которые вроде бы как несовместимые друг с другом вещи.
Но это ее изъяснение противоречит другому.
Автором которого так же является сама эльфийка.
А именно то, что у меня синие глаза, которые есть только у эльфов.
Собственно, по этой причине я и не умер в Великом Лесу.
Противоречие-с.
Клинок во мне ничего эльфийского не видит и не чует.
А вот Лес – да, принял за своего.
Так не бывает.
Но одно можно сказать точно – покинув Великий лес, я словно начал дышать полной грудью.
Словно кто-то убрал груз, сдавливавший до сих пор.
Делиться своими наблюдениями с Лаурель я не спешил.
Как минимум потому, что ей знать это совершенно не обязательно.
Она нужна мне в качестве бойца и, как оказалось, не слишком хорошо ориентирующегося на местности, проводника.
Можно было бы отпустить ее сразу же после того, как мы пересекли границу с Великим Лесом – дальше она не имеет ни возможности общаться с местными, ни уж тем более сориентировать меня на местности.
Но делать этого я, конечно же, не буду.
Она хороший лучник.
А прикрывать мне спину все же нужно.
Пусть хотя бы таким образом.
И что-то мне подсказывает, что стоит ей вернуться к своим, начнется на меня самая настоящая охота.