Повелитель Теней. Том 2
Шрифт:
Невидимые обычным зрением, с помощью Магии Теней я мог различить пять фигур, подступающих ко мне.
Судя по тому, что оружие в их руках тоже излучало магический фон, к нам в дом забрались отнюдь не местные гопники.
И что-то мне подсказывает, что эти ребята точно не на чашечку травяного чая зашли.
А тем временем в меня уже полетел еще один дротик.
Спустя секунду к нему присоединились еще два кинжала, отрезая мне пути к маневру влево и вправо.
Хотелось ругаться, но слова вытеснили эмоции, когда
А ведь день был так хорош…
Что за хрень происходит со мной по ночам, а?!
Глава 9
Где-то в бесконечной пустоте, недоступной простым смертным, находилось то, что не могло по всем законам науки, выжить в абсолютной темноте и леденящем душу холоде.
Словно вырванный из поверхности участок земной тверди, демонстрирующий опасные на вид каменные сталактиты, ярким зеленым пятном приковывал к себе внимание.
Он не был отделен от непроглядной черноты защитными магическими или техническими барьерами.
Но меж тем, ни одна травинка, ни один кустик, ни одно деревце или растение на этой сюрреалистичной равнине не подвергалось процессам разрушения и не находилось на последнем издыхании в борьбе за жизнь.
Насколько хватало глаз, поверхность райского цветущего островка последи абсолютного небытия была покрыта кустами, в которых даже неискушенный случайный зритель (если б он сумел позволить себе наблюдать за происходящим и не умереть в процессе) мог бы обнаружить хорошо знакомые ему с раннего детства виноградные лозы.
Усеянные зелеными, черными, фиолетовыми, темно-коричневыми и десятком других оттенков гроздья винограда выглядели так, что могли бы вызвать зависть у любого огородника своими идеальными формами и полными восхитительного содержимого ягодами.
Небольшой ручной секатор с тонким металлическим звуком как раз срезал одну гроздь винограда, отличающегося от других своих собратьев темно-бардовой окраской ягод.
Пухлые ладошки мужчины, который как раз и занимался приведением в порядок своего урожая, бережно положили срезанную кисть, длиной с его локоть, к остальным таким же в большой плетеной торбе.
Выглядел мужчина непрезентабельно.
Одетый просто, словно городской нищий, в видавшую виды засаленную тунику, хранящую еще на себе тусклый блеск золотистой вышивки малопонятных узоров.
С небрежно наброшенной на плечи пелериной благородного синего оттенка, запущенной растительность на лице, которая, как и волосы на голове, была выдержана в едином оттенке царствующей над некогда жгучей смолью шевелюры, ухоженных усов и бакенбард, седины.
Оплывшее, хранящее на себе следы недавней попойки, с соответствующими атрибутами похмелья после длительного запоя, лицо больше престало видеть у бездомного где-нибудь в подворотнях.
Проситель милостыни, но никак не могучее существо, живущее посреди
Венчающая голову металлическая корона устремлялась вверх все еще острыми, но подернутыми ржавчиной зубьями, увитая пущенной вокруг виноградной лозой с небольшим количество ягод прямо над лбом.
Единственное, что хоть как-то могло навеять гипотетического стороннего наблюдателя на мысль о том, что перед ним не найденный на улице бездомный, нанятый для работы на полях, вломившийся перед уборкой урожая в местный театр и надругавшийся над тамошним реквизитом, была массивная золотая цель, грузно лежащая на плечах мужчины.
Сплетенная из золотых лоз винограда, украшение, меж тем, имело довольно интригующую подвеску в виде настоящей и весьма аппетитной на вид кисти зеленого винограда, покоящейся на брюхе мужчины.
Грузный и неповоротливый, с оплывшим телом и непомерно большим животом, он медленно переставляя отекшие ноги, заключенные в легкие сандалии, от одного виноградника к другому, продолжая сбор красного винограда.
Он находился спиной к невысокому приземистому одноэтажному строению, больше похожему на лачугу с тремя входами-выходами, когда перед ней образовалось белоснежное свечение.
Оно походило на застывший в пространстве удар белоснежной молнии, чья паутинка расползлась на небольшое расстояние.
С характерным громом, сопровождающим удар молнии, паутинка света распалась на части, а на его месте появилась высокая статная женщина с пепельно-белыми волосами, сведенными на затылке в одну плетеную косу, заканчивающуюся у плеч раздвоенным плетеным хвостиком.
Льдисто-пронизывающий взгляд ее светло-голубых, цвета неба, глаз, прожигал насквозь, словно видел дальше и глубже, чем могли себе позволить остальные.
На ее высоких скулах, лишь подчеркивающих красоту атласной кожи, тонкого и ухоженного разлета бровей, прямого аристократического носика и чарующих губ, сомкнутых и поджатых, поблескивали древние письмена, выглядящие тонкой вязью замысловатого рисунка.
Увенчивающая ее голову высокая тиара из горного хрусталя, блестела золотистыми зазубренными наконечниками, украшающими головной убор по внешней стороне.
Ее массивные длинные серьги из блестящего и играющего на свету отсутствующего солнца серьги могли бы показаться застывшей на внезапном крепком морозе весенней капелью.
Ровно как и ее строгий серый наряд с высокой горловиной.
Он напоминал строгое платье, а из украшений имел лишь крохотную фигурку белошерстного существа на высоком вороте, да серебристый эполет на левом плече, переливающийся игрой крошечных драгоценных камней.
Строгость и прагматизм дымчато-сизо-серого платья, и выглядывающие из-под него носки строгих, но элегантных туфель в цвет гардероба, вкупе с минимализмом прически и внешностью посетительницы говорили о ее характере многое.