Повелитель теней

Тэйлор Грэм П.

– Но если так, как же я их узнаю, если встречу кого-то из них? Их возможно убить? – спросил Крейн.

– У них зеленые кошачьи глаза, и они способны менять свое обличье, – сказал Рафа. – С виду они как люди. Узнать их можно только по глазам. Если в вас живет вера, они могут быть уничтожены, если же нет, тогда они победят вас.

Крейн выхватил пистолет из-за пояса и прицелился в Рафу.

– Могут ли они получить в грудь кусочек свинца и все-таки выжить? Могут ли получить удар абордажной саблей и не истечь кровью? – спросил он.

– Да, могут, – ответил Рафа. – Все это – оружие здешнего мира. Здесь потребуется нечто куда более могущественное, чем пуля или сабля, сделанные руками человека. Вам нужно то, что исходит от Риатамы и чего нельзя увидеть.

– Просто удар во имя его? – спросил Томас.

– Да, во имя его, – ответил Рафа.

– Не очень-то я все понял, – сказал Крейн. – И буду сражаться с этими глэшанами тем оружием, каким владею. Если оно недостаточно хорошо, значит, я умру. Вы же воюйте с ними вашими загадками, и мы поглядим, кто победит. – Он опустил пистолет и посмотрел на Рафу. – Знаю, я должен помочь тебе бежать. С тех пор как ты здесь, мир изменился. Может быть, когда ты покинешь нас, все станет на свои места и я смогу опять заняться привычным делом.

– Если мы не остановим глэшанов и Пиратеона, у вас уже не будет вашего мира, и вам не придется продолжать свое дело. Поймите одно: Демьюрел открыл врата Великого Пленения. Глэшаны снова стали свободны; они захватят весь этот мир и затем атакуют Риатаму.

Он оглядел обращенные к нему лица. Освещенные фонарем, они смотрели на него с недоумением, словно он говорил на каком-то иностранном языке и их мозг не в состоянии был воспринять то, что он старался им объяснить.

– Существуют два мира: один видимый, другой же невидим. В этом мире нами управляет время с помощью восходящего и заходящего солнца, звезд, приливов и отливов. А в другом мире мы существуем вне времени: прошлое, настоящее и будущее – все это слито воедино. Молитва, произнесенная сегодня, может воздействовать на событие вчерашнего дня; проклятие, произнесенное завтра, может оказаться стрелой, пущенной в прошлое. Пиратеон хочет все это опрокинуть.

– Но те же слова говорил мне Демьюрел – что он хочет властвовать над стихиями, – сказал Крейн, прижимая ладонь к ране, которая болела все мучительнее.

– Вы ранены, – сказал Рафа. – Вам необходимо вылечиться для предстоящей битвы.

– Что мне действительно нужно, так это кувшин рома и мягкая постель, – ответил Крейн.

Не обратив внимания на его слова, Рафа положил ладонь на лоб Крейна. Сам же закрыл глаза и несколько минут стоял молча, потом начал что-то тихо бормотать про себя. Крейн почувствовал сильное излучение тепла от ладони Рафы, оно пронизало все его тело. Его затрясло, ибо жар обдавал каждый его нерв, заставлял вибрировать каждую жилку. Ему казалось, что он стоит под горячим водопадом, вода омывает его снаружи и изнутри, очищая каждую мысль и желание. Инстинктивно он прикрыл рукой рану, оберегая ее, и тут, к своем удивлению, обнаружил, что боль прошла. Сдвинув одежду с раненого места, чтобы осмотреть его, он увидел свежую неповрежденную кожу. Его, человека действия, которому некогда предаваться фантазиям или теоретизировать, свершившееся на его глазах чудо мгновенно захватило, перевернуло весь его мир с ног на голову. Он пытался найти этому объяснение и не находил его, чувствуя себя совершенно растерянным, близким к панике. Он был ближе к безумию, нежели мог вообразить.

Но эти неприятные мысли в единый миг вылетели из его головы, ибо не успели они обменяться хотя бы словом, как по подземному ходу пронесся ураганный порыв ветра. Издалека до них долетел отзвук резко захлопнувшейся тяжелой металлической двери.

– У нас мало времени, – сказал Рафа. – Каждый из вас видел какую-то частицу того, другого мира. И теперь вам нужно решить, на чьей стороне вы хотите бороться. Если вы не встанете за Риатаму, значит, вы против него: между царствами неба и ада никакое соглашение не возможно.

– Вот уж никогда не думал, что наступит день, когда меня попросят заступиться за Бога. Разве сам он не может постоять за себя? – спросил Крейн.

– Не думайте, что он оставит нас беспомощными. Он дал нам того, кто будет сражаться с нами вместе, спина к спине, в самом горниле битвы. Он будет с нами, и серавимы будут бороться в сферах, нашим глазам недоступных.

– Ладно, парень, – сказал Крейн, – либо ты безумец, либо мир изменился совершенно. Еще два дня назад я не удивился бы, услышав подобные речи в каком-нибудь доме для умалишенных, но сейчас я уже не сомневаюсь: в твоих словах, похоже, есть какая-то правда. Мы можем сражаться только с тем, что мы видим. Ты должен показать нам незримое, наши глаза слепы и не видят того, о чем ты говоришь, и мое сердце ожесточилось за многие годы сражений и воровства.

Из глубины туннеля донеслось гулкое эхо шагов; эхо множилось, наплывая одно на другое, отражаясь от стен, заполняя проход.

– Драгуны, – сказал Крейн. – Быстро все в лес.

– Но там были варригалы! – возразила Кейт. – Они и сейчас могут быть там.

– Кто бы они ни были, нас им не остановить; у нас три пистолета, бочонок пороха и две шпаги. Этого довольно, чтобы справиться с двадцатью драгунами, – сказал Крейн. – А теперь хватит болтать. Живо в лес. Мы затаимся там и застанем врасплох любого, кто бы нас ни преследовал.

Томас первым выскочил из подземного хода и бросился в лес. Узкая поляна дышала приятной свежестью. Утренняя роса сверкала на траве, деревья склонялись над входом в туннель, как темно-зеленый полог. Он остановился возле остролиста и выглянул на поляну; там никого не было видно. Тогда он махнул рукой остальным: выходите! Крейн остановился у входа в туннель и спрятал бочонок с порохом между узловатыми корнями дерева, которые оплели выступ скалы сверху и снизу. Взяв отрезок бечевки, загодя смоченной в ламповом масле и облепленной железными опилками и черным порошком, он протянул ее от бочонка до пня, торчавшего выше входа в туннель.

Шаги драгунов становились все слышнее.

– Теперь уже близко. Пистолеты на изготовку. Они могут быть где-то здесь, внизу. – Слова, вибрируя, разнеслись по подземному ходу.

Голос был Крейну знаком. Он усмехнулся. «Капитан Фаррел, – сказал он себе. – Надо бы взорвать туннель прямо сейчас, над его головой». Он махнул своим рукой, чтобы спрятались подальше от входа. Томас, Кейт и Рафа отбежали немного по проторенной тропе и затаились между высохшими папоротниками. Из укрытия им виден был вход в туннель позади остролиста и слышен приближавшийся размеренный шаг нескольких человек.

Кейт первой заметила красный мундир, показавшийся из-за остролиста. Это был неказистый человечек, мундир сидел на нем как на вешалке. Он сощурил глаза, ослепленный ярким солнечным светом, потом огляделся по сторонам и опять скрылся в проходе.

И тут появился капитан Фаррел, его шляпа с пером колыхалась на ветру. В одной руке у него был пистолет, в другой шпага, сверкавшая на солнце холодным ярким блеском. Кейт видела, как Крейн зажег промасленную бечевку; от нее посыпались голубые искры, она зашипела и сразу окуталась густым дымом.