Повелитель Теней
Шрифт:
Однажды я уже пошла на отчаянный шаг, приехав сюда. И поступила правильно. Может, и это моё решение, очередной зов моего сердца, снова укажут мне верный путь.
Я сделала решительный шаг вперед, и мужчина тут же устремился ко мне, пройдя остальной путь сам. Мои пальцы только коснулись его раскрытой ладони, и я окончательно убедилась, что сердце не обмануло. И чтобы не произошло, чтобы не случилось дальше, я никогда не буду жалеть о своем решении. То, как задрожало всё внутри от легкого соприкосновения и улыбки Шадара, стерло
— Я поговорю с Тоннэном Игрингом! — донеслось недовольное вслед. — И выскажу свою точку зрения и своё несогласие!
— Конечно-конечно, — Шадар, не оборачиваясь, помахал садовыми ножницами. — Если что, я буду в саду, — склонившись ко мне, мужчина прошептал: — Брось ты эту дрянь. Руки только загрубеют.
Не сразу поняв, о чем он, я подняла левую руку и увидела, что до сих пор крепко сжимала деревянный меч, по лезвию которого струилось тёмно-зеленое пламя.
Коротко кивнув, когда мы проходили мимо высокой живой изгороди, положила меч на неё. И последовала за Шадаром, даже не спросив, куда мы идем.
Мы всё шли и шли по узким тропинкам, удаляясь от площадки и главного здания Академия. Молчал мужчина, и я тоже не торопилась ничего сказать. Лишь наслаждалась этим мгновением. Тем, что он держит меня за руку, а я ощущаю его тепло.
Только когда мы свернули на тропинку, что мне была уже незнакома и вела к полуразрушенной, а некогда удивительно прекрасной, ажурной белоснежной беседке, укрытой от лишних взглядов густыми кронами и зарослями чёрных роз, я прошептала:
— Что это за место? И… почему мы здесь?
— Когда-то мне нравилось здесь бывать. И я хочу, чтобы это место было так же прекрасно, как прежде. Так что мы пришли сюда хорошенько поработать.
— Ты и правда садовник?
— В моих словах нет и никогда не было лжи, таир эна Ланабэль.
— У нас будут неприятности, — без претензий, просто констатировала факт, озвучив вслух то, что крутилось в голове.
— У тебя — никогда, — без тени сомнений произнес Шадар. — Мы и правда пришли с тобой учиться. Пока я буду восстанавливать это место, ты будешь практиковаться. И, поверь, я научу тебя куда большему, чем тот… учитель.
— Он не просто учитель. Он ещё и декан. И нрав у него совсем не покладист.
— Ты сожалеешь, что пошла со мной? — спросил он, встав напротив, когда мы поднялись по ступенькам.
— Нет, — я не сомневалась и отрицательно качнула головой, посмотрев в его глаза. И тут же опустила взгляд, потому что сразу начала тонуть в их глубине. А сердце забилось так быстро, что перехватило дыхание. — Не сожалею. И даже не боюсь неприятностей. И что может меня ждать из-за того, что я ушла с тобой. Я не хочу…
— Поверь, у меня тоже не будет неприятностей, — он мягко приподнял мне подбородок и заглянул в глаза. — Не беспокойся обо мне. Не переживай и о себе. Я — твоя тень, и я буду рядом.
— Всегда? — как и во сне… или не во сне, я не смогла сдержаться. И сказала то, о чем только робко подумала.
На этот вопрос Шадар мне не ответил. Глаза его потемнели, после чего мужчина тут же отвернулся:
— Не бывает ничего вечного, таир эна Ланабэль. А твои чувства ко мне мимолетны и превратятся вскоре в тень.
— По…
— Почему я так говорю? — он вновь мягко перебил меня. И сам же сразу ответил на свой вопрос: — Потому что ты ещё молода. Я пробудил твою силу, и, когда печать пала, весь шквал эмоций ты обратила на меня. Обычно у детей дар проявляется при рождении, и их беззаветная любовь к матери усиливается этими чувствами… Ты же направила свои эмоции на меня. Однако то была не любовь, дитя. Поверь мне. Любовь — это куда больше. Многограннее. И её я не заслужил. Особенно от тебя, столь нежного создания. Благодарность за помощь и, возможно, уважение — вот что ты испытываешь ко мне. Но не более.
Развернувшись, он подарил мне мягкую улыбку и, едва притронувшись к плечу, проходя мимо, спустился к розам.
— Так тот зал… Тот разговор… Это был не сон? — прошептала, не став сейчас с ним спорить и что-то доказывать. Мыслей было слишком много, и прежде, чем что-то сказать, мне требовалось всё хорошенько обдумать.
— Когда я учил тебя танцевать — то был не сон, — я услышала, как защелкали ножницы.
Подойдя к потрескавшейся и иссохшей скамейке, я аккуратно опустилась на уголок. Положив руки на колени, сцепила пальцы в замок и постаралась успокоиться. С одной стороны, хотелось воскликнуть: «Неправда! Я тебя люблю!». С другой — я и так успела наговорить всякого.
— Ты расстроена, — голос Шадара заставил вздрогнуть.
— Я… обескуражена… — я решила забыть пока про чувства и сосредоточиться на другом. Не менее важном для меня. — Ты сказал про какую-то печать. Что это была за печать? И когда ты её снял?
— Названия её я не знаю. Могу лишь сказать, что она делала. Она запечатывала твою силу. Не полностью, конечно, сдержать дар чрезвычайно сложно, особенно такой, как у тебя. Но кто-то очень постарался, наложил её при твоем рождении. Именно поэтому твои эмоции, когда ты обрела наконец свои силы, были так ярки. Думаю, ты уже ощутила, что они начали тускнеть. И обдумав всё хорошенько, в спокойной обстановке, сможешь легче принять правоту моих слов.
— При рождении?! — я посмотрела на него и забыла про всё.
Ножницы быстро щелкали, однако не мужчина обрезал ветви роз. А тени, которыми он руководил. Десяток высоких тёмных фигур распределились по небольшой полянке вокруг беседки и споро приводили её в порядок. Трава становилась более густой, ухоженной. Чёрные розы поднимали свои увядшие бутоны. Сухие ветки падали вниз, но, не долетая до земли, просто исчезали, растворяясь в воздухе.
А Шадар, сложив руки на груди, лишь взмахом головы указывал, что надо делать.