Повелитель тлена
Шрифт:
К тому моменту я уже была ни жива ни мертва. Ужас сковал тело, проклятое вино путало слова и мысли. Я погружалась в вязкое марево, голос полицейского, его смех из пронзительно-громкого постепенно становился далёким, неясным.
— Я что-то такое и предполагал. У Истер всегда было туго с фантазией. И в постели, кстати, тоже. А ты, глупенькая, понадеялась, что так легко сможешь провести высшего. Наивная куколка.
Меня всё больше засасывало в трясину беспамятства. Я чувствовала каждое его прикосновение, каждый поцелуй, калёным железом обжигавший
Как будто меня действительно превратили в куклу.
Не помню, приходила ли с заказом служанка, не помню, как он меня раздевал, какие слова шептал. В какой-то момент всё смешалось: ощущения, запахи, звуки. Я перестала что-либо чувствовать, понимать. Маг выпивал мои эмоции, а во мне билась одна единственная мысль, такая простая и чёткая: чтобы он не останавливался, опустошил до конца.
И тогда всё закончится. Я наконец-то смогу вырваться из плена этого мира.
* * *
Истер ненавидела ждать, не умела быть терпеливой. Да и как тут сохранять невозмутимость, когда всего в нескольких метрах от тебя твой мужчина, возможно, трахает твою же рабыню.
Актриса уже давно привыкла считать Иву своей собственностью. Так же, как и Квинтина. Она была не против делить мага с его женой, с другими женщинами — разумеется, только в её отсутствие — но уж точно не с какой-то приблудной девкой. Забитой мышкой, на которую и смотреть тошно. Не то что ею пользоваться.
Эмоции! Истер не хотела признаваться даже самой себе, что завидовала девчонке. Ведь у той было то, чего не могла дать магу актриса без вреда для самой себя. Это делало таких, как Ива, особенными, желанными. И Квинтин не сумел устоять перед соблазном.
За это Истер ненавидела его даже больше, чем проклятую пришлую. Джин не успокаивал, наоборот, ещё больше распалял воображение, разжигал кровь. Девушка нервничала, злилась и всё косилась на лестницу, борясь с искушением подняться наверх.
В этот час в таверне было полно народу, и её исчезновения из душного зала никто бы и не заметил. А она… она только глянет одним глазком. Убедится, что Квинтин спит, а девчонка послушно бдит около его постели. Всё как и договаривались. В противном случае… Актриса сделала ещё один глоток, поморщилась и, поднявшись, решительно направилась к лестнице.
В противном случае высший заплатит за то, что пренебрёг ею. Предпочёл ей какую-то жалкую куклу! Этого она никогда ему не простит.
И никогда не забудет.
* * *
Из зыбкого сна меня вырвало ощущение холода. Непослушное тело, будто и не моё вовсе, покрывали мурашки, тысячами острых иголочек больно впиваясь мне в кожу. Снова и снова, отчего захотелось повыше натянуть одеяло, закутаться в него, точно в кокон, и замереть.
Сейчас единственным моим желанием было согреться. На всё остальное было уже наплевать.
Даже на то, что я обнажённая лежу в чужой постели, рядом с ненавистным мне чужаком.
Хотя нет, уже и не ненавистным. Просто обычным незнакомцем, к которому я больше не испытывала ничего. Ни страха, ни отвращения… Всё прошло.
Похоже, этой ночью маг оторвался по полной. Благодаря ему теперь мной владело состояние апатии, абсолютного ко всему безразличия.
Но так даже лучше. Надеюсь, что такой я останусь надолго.
Сев на постели, зажмурилась, стараясь унять возникшую перед глазами круговерть. Мысленно, с какой-то отрешённостью спросила саму себя, что же за пойло подсунул мне высший. Двух глотков которого оказалось достаточно, чтобы моё собственное тело стало мне неподвластно.
Сложно сказать, сколько времени прошло с момента нашей встречи. Всё вокруг было затянуто непроницаемой пеленой, поэтому определить — ночь ещё или рассвет — не представлялось возможным. Злосчастная дымка то чуть рассеивалась, позволяя уловить в полумраке угловатые очертания мебели, то снова густела, и тогда я начинала ощущать себя слепым котёнком, жалким и таким беспомощным.
Упёршись ладонями в кровать, попробовала подняться, краем сознания отмечая, что простыня под рукой почему-то влажная и тёплая. Узнать, почему именно — желания не возникло. В следующий миг мысль эта растворилась среди других таких же бессвязных мыслей, заполнивших моё затуманенное сознание.
Стараясь не смотреть на спавшего сном праведника мага, стала озираться по сторонам в поисках одежды, тщетно пытаясь вспомнить, где же с меня её сняли.
Вот впереди блеснули осколки разбившегося бокала, на которые я едва не наступила. Помню, что стояла вот здесь вместе с проклятым высшим. А потом… Будто кто-то разорвал мои воспоминания на клочки и намеренно их смешал. Из-за чего боль в висках при попытке восстановить последние события стала ещё острее.
Несколько шагов, и на растрескавшихся половицах, словно из ниоткуда, возникла светлая лужица, которой при более детальном осмотре оказалось моё бельё. Умирая от холода, кое-как натянула на себя сорочку, чулки и панталоны.
Согреться никак не получалось, меня по-прежнему трясло.
Зажмурилась, тщетно пытаясь прогнать застилавшее всё вокруг марево, и снова скользнула взглядом по полу, надеясь обнаружить оставшиеся предметы своего нехитрого туалета. В глаза бросился кинжал с такой знакомой витой рукоятью, валявшийся у самой кровати. Следующее, что заметила, — это безжизненно свисавшую с неё руку высшего. Длинные, как у пианиста, пальцы почти касались пола. А сам полицейский… вроде бы и не спал вовсе. Остекленевшим взглядом пялился в потолок.
Приблизилась к кровати, сама не зная зачем подняла с пола кинжал, при этом продолжая неотрывно смотреть на высшего. Почему-то подумалось, что с этой гримасой, исказившей лицо, он выглядит ещё более отвратительно. И, наверное, не будь я сейчас так слаба, уже успела бы испугаться. Или изумиться, обнаружив, что вся постель залита кровью. Закричала бы несомненно, осознав, что ещё несколько минут назад спала под боком у трупа. И бросилась бы прочь, понеслась сломя голову. А может, позвала бы на помощь…