Повелитель времени

Алвин Лана

— Смотри, ещё две дозы, и надо сделать передышку на трое суток. Иначе у тебя начнутся проблемы.

— Какие? Снесет крышу от твоей красоты? — ёрничаю я.

— Ой дурак, — качает головой Анна. Но вижу по её лицу, что оценила комплимент.

Себе удивляюсь: кокетничаю с лейтенантом! Совсем о субординации забыл. Борзеть нельзя. Потому перехожу на серьезный лад. Встаю, собираю камуфляжное покрывало, оно ещё пригодится. Мы выдвигаемся в обратный путь. Идем прежним порядком: я впереди, Анна в двух метрах сзади. Сканирую окрестности и думаю о том, что пора уже выбираться с этой

поганой планеты. Как там Урос её назвал? Ароверк. Странное слово. Но всё лучше, чем безликое NR-15.

Глава 15

Дорога домой всегда короче, чем путь в неизведанное. Вот и теперь нам с Анной удалось намного быстрее, как мне показалось, добраться до базы. Это я гордо так величаю свой уцелевший бункер. Так спокойнее. Ощущение, что там надёжное и безопасное место. Да и привык я говорить «база», а не «бункер». Вроде как не пристало морпеху сидеть взаперти, словно загнанному в угол зверю, и огрызаться. Хотя фактически так оно и есть.

Когда шли обратно, я совершил большую глупость. Если бы на нас напали зерги, не было бы мне прощения. Ведь если к горе мы шли, стараясь двигаться в тёмное время суток, то когда подходили к бункеру, уже было очень светло. Но сканер моего скафандра и вмонтированный в дрон упорно молчали. Не было ни единого сигнала, и это изрядно напрягало. Куда зерги подевались?

Мы зашли в бункер, наконец-то смогли избавиться от надоевшего облачения. Анну я отправил первой в душ, поскольку не пристало красивой женщине пахнуть неподобающим образом. Особенно если учесть, что за много часов пребывания на открытой местности нам пришлось и нужду справлять. У мужчин это проще — на причинное место надевается особый шланг, а потом всё удаляется с помощью вакуума.

Вот с крупной надобностью гораздо сложнее. Тут или надевай подгузник и ходи в нем, или терпи. Я предпочитал второе, поскольку во время патрулирования или когда сидишь в засаде вообще становится не до того. Потом, правда, приходилось себе «торпеду» вставлять со слабительным, но это дело третье. Вот как у женщин там всё устроено, я даже не знаю. И не хочу, некоторые вещи лучше не знать.

Анна вышла минут через двадцать. Я по-новому посмотрел на неё. До чего же красивая! Шикарные волосы, огромные глаза, пухлые губы, ямочки на щёках… Могу ведь ненароком и влюбиться. И это будет моей большой ошибкой. Нельзя испытывать чувства в таких условиях, всё равно ничего не получится, у каждого своя судьба. Да и субординация, чтоб её. Как это будет? «Разрешите, лейтенант, вам присунуть?» Ха-ха.

Заметив мой восхищенный взгляд, Анна сказала:

— Иди прими душ, сержант. И оставь здесь свою одежду, я её отправлю в стирку.

Я кивнул головой и привычными движениями скинул с себя всё. Но лишь когда остался совершенно голый, тут же подумал: «Твою мать! Что я делаю! Она ведь женщина!» и стыдливо прикрыл свой агрегат ладонями. Анна, обернувшись, увидела меня в таком нелепом положении и рассмеялась.

— Расслабься, Майк! Ты забыл? Я же доктор, чего я там не видела!

— Прости, — пробормотал я, совершенно смутившись, как новобранец перед медиком на призывном пункте, и поспешил в душ.

Анна

выполнила обещание. Когда я, свежий и чистый, выбрался, обёрнутый полотенцем, наша с лейтенантом полевая форма уже вовсю обрабатывалась в специальном устройстве. Проще было бы назвать его стиральной машиной, но там не вода, а ультразвук плюс полимерные гранулы. Заливаешь стакан воды, и там происходит какой-то сложный процесс. Я не вдавался в подробности, но удобно: через час одежда чистая и сухая.

И вот мы сидим с моим лейтенантом, и я думаю, как ей попроще рассказать о том, что случилось со мной в пещере. Опуская некоторые детали, вроде того как я пробирался через проход между стаей зерглингов, и как со мной связался Зел-Нага Урос, сообщаю о результатах своей миссии. Показываю Анне кристалл, и она восхищенно крутит его в руках, любуется. Я невольно улыбаюсь: выглядит так, словно у неё в ладонях оказался огромный алмаз, и теперь медик мечтает, как бы понаделать из него бриллиантов и украшений.

— Что будем делать дальше? Мне даже немного грустно, — говорит она.

— Почему?

— Ну, как же? Миссия твоя выполнена. Осталось только сообщить полковнику, и за нами вышлют транспорт.

— Да, — соглашаюсь я, понимая, что Анна права. Наше с ней тесное сотрудничество подходит к концу. Но ничего не поделаешь. Мы в армии, к тому же идет Вторая Галактическая война, тут не до романтических моментов.

Я подхожу к рации, включаю её. Опять помехи, но умное оборудование умеет настраиваться. Вскоре раздается голос командира полка:

— На связи. Это ты, Майки?

— Так точно, сэр! Докладываю об успешном выполнении задания.

— Артефакт у тебя?

— Так точно.

— Очень хорошо, сержант! Ты молодец! Продержись там ещё немного. У нас тут… сложная ситуация. Зерги навалились. Как отобьемся, сразу пришлю за вами транспорт.

— Разрешите вопрос, сэр?

— Валяй.

— Когда ожидать эвакуации?

— В течение суток. Может, двух. Отбой связи.

Полковник отключился. Я посмотрел на Анну, пожал плечами. Мол, вот такие дела. Она неожиданно улыбнулась, подмигнула:

— Живы будем, не помрём, мастер-сержант?

— Так точно, эл ти, — сказал я.

— Скажи, Майк, мне показалось, или тебе не нравится моё имя? Ты как-то стараешься его вслух не произносить. Это я в том виновата или что-то личное? — спросила медик.

— Второе, — ответил я уклончиво. Демонстративно взял винтовку, положил на верстак и принялся разбирать. Почистить бы нужно, все-таки снаружи пыль страшная.

— Расскажи, — попросила Анна.

— Да это не стоит твоего внимания, эл ти.

— Мне приказать? — спросила она.

— Хорошо, — сдался я. — Несколько лет тому назад я вернулся с передовой. Как раз закончилась Галактическая война, которая теперь известна как Первая. Но тогда мы не знали, что будет продолжение. Наступил мир, я получил отпуск и поехал посмотреть Августград. Всегда мечтал увидеть столицу Доминиона, дворец императора и его статуи, парки. Правда, город ещё восстанавливали после войны, но мне всё же хотелось увидеть его мощь и красоту, пусть и порушенную немного, своими глазами.