Повелитель Вселенной

Сарджент Памела

Сорхатани поклонилась. Тулуй схватил Арига Букэ и поднял высоко в воздух.

— Вот внук, которого ты еще не видел, — крикнул он.

Хан остановился, лицо его осветилось улыбкой.

Морщины вокруг светлых глаз были глубокие, веки отяжелели, лицо погрубело. Сорхатани не думала, что за несколько лет он может так постареть. Что будет с ними без него?

Взгляд его задумчивых глаз остановился на ней.

— Твой муж хорошо проявил себя, дочка. Кое-кто говорит, что он величайший из генералов, человек, перед которым не устоит ни один противник.

— Он твой сын, Тэмуджин-эчигэ, — сказала она. — Он не может

быть иным.

— Я рад, что он вернулся к тебе целым и невредимым.

Хан уехал, окруженный людьми, прикрывавшими его как щитом.

Люди сидели вокруг костров и бродили от юрты к юрте. Дети и рабыни бегали между юртами и кибитками, разнося еду и напитки. Завтра хан будет председательствовать на официальном пиру, когда прибудут Хулан-хатун и остальная его свита.

Хан двигался от костра к костру, вокруг него всегда была стена людей. Сорхатани наблюдала, как он останавливался возле какой-нибудь семьи, принимал чашу от мужчины, а женщины и дети смотрели на него с разинутыми ртами. Потом он ехал дальше. Он, видимо, устал, проехав весь стан и поприветствовав каждого.

Монкэ и Хубилай показали отцу, как они борются. Монкэ неожиданно завалил младшего брата на бок, едва не швырнув его на блюдо с мясом.

— Молодец, Монкэ, — похвалил Тулуй. — Если бы твой брат проводил меньше времени за чтением, он бы, наверно, победил тебя. — Он икнул: всю вторую половину дня он крепко пил. — Посмотрим, победите ли вы меня, ребята, в шахматы.

Он уже мечтал о новых походах. Сорхатани думала, что он расскажет ей о своих подвигах в Хорезме, но вместо этого он распространялся о будущих битвах. Тангуты стали причинять все больше беспокойства, и хану придется с ними расправиться. Тулуй также говорил мальчикам о странах, которые Джэбэ и Субэдэй открыли далеко на западе во время своего долгого похода. За каменистым плато Персии и горами Кавказа лежали леса и зеленые степи, пастбища более богатые, чем собственные. Люди там, по словам Тулуя, враждуют, племя против племени, кочевники против жителей городов, — покорить их будет легко. Он смеялся, рассказывая, как Субэдэй и Джэбэ использовали одно племя, кипчаков, в борьбе против горцев. Генералы заключили союз с кипчаками, пообещав им добычу, а потом обрушились на кипчаков, когда битвы в горах были выиграны. Тулую нравилось такое тактическое предательство.

— Папа, — сказал Монкэ, — скоро мы поедем охотиться вместе?

Тулуй кивнул.

— Возможно. Боюсь, что охота не будет такой удачной, как прошлой зимой. Твой дядя Джучи погнал дичь в нашу сторону, и было там так много диких ослов, что после того, как отцу выделили его долю, каждому досталось по три-четыре.

— Почему дядя Джучи не приехал с вами? — спросил Хулагу.

Тулуй покривился. Хубилай предупреждающе взглянул на Хулагу.

— Джучи захотел остаться на пастбищах, которые ему выделил отец, — пробормотал Тулуй, — охранять их. Так он говорит в своих посланиях. Твой дедушка предпочитает, чтобы он оставался там, потому что его станы будут полезны, как базы, когда мы пойдем в поход дальше на запад — по крайней мере, так говорит отец. — Он откашлялся и сплюнул. — Но на самом деле ублюдок все еще сердится, что его обошли в пользу Угэдэя. Мне кажется, он мечтает создать собственное ханство, независимое от отцовского. Если он это сделает, отец раздавит его.

Он полоснул по воздуху ножом.

Сорхатани покачала головой. Тулуй не осмелился бы сказать это, будь он потрезвей.

— Ты оскорбляешь своего брата, — сказала она, — и подаешь плохой пример сыновьям. Джучи сражался за хана и был вознагражден этими землями — ты не должен говорить о нем в таком духе.

— Жена моя Сорхатани, — сказал Тулуй. — Беру свои слова обратно. Возможно, для Джучи лучше оставаться там — вдалеке он будет вести себя более сносно.

Он встал и пошел, пошатываясь, мимо кибиток за свой шатер. Ариг Букэ прижался к матери. Три других мальчика вдруг вскочили.

— Приветствую тебя, Сорхатани, — сказал хан.

Он был один. Она встала, прижала младшего сына к ноге и поклонилась.

— Добро пожаловать, хан и отец. Для меня будет великая честь, если вы пообедаете с нами.

— Жены Чагадая и Угэдэя накормили меня до отвала у своих шатров, но я бы выпил с вами. — Он огляделся. — Мой сын, видимо, облегчается от вина. Когда он ест дома, то пьет, как на пиру, они с Угэдэем пьют за десятерых.

— Муж расслабляется за выпивкой, — отозвалась Сорхатани. — Он так скучал по сыновьям и родине. Он солдат, и если не сражается, то ему не по себе.

— Не оправдывай его. — Они сели у костра. Женщина подала Сорхатани кувшин с кумысом. Она попрыскала из него, сотворила крестное знамение над кувшином и подала его хану.

— Мусульмане говорят, что их закон запрещает им много пить, — продолжал хан, — и это наводит меня на мысль, что Тулуй должен принять их веру. Но такой закон удерживает людей от выпивки не больше, чем обещание, данное Угэдэем Чагадаю.

Сорхатани наморщила лоб.

— Что это за обещание?

— Прошлой осенью мы пировали после охоты. Чагадай так разозлился из-за того, что Угэдэй набрался, что взял с него обещание пить не более кубка в день, а Угэдэй был так пьян, что дал клятву. Он по-своему сдержал обещание. — Хан усмехнулся. — Угэдэй заказал ремесленнику кубок такой большой, что едва мог поднять его.

Тулуй подошел к ним и сел рядом с отцом. Женщина быстро принесла ему вина. Наступала ночь, и ветер стал холоднее. Вокруг костров плясали люди. Завывание дудок и дребезжанье струн заглушали собачий лай. Прохожие теперь не останавливались у костра Сорхатани, чтобы выпить и поговорить. Они, почтительно взглянув на хана, растворялись в ночи.

— У меня есть вопрос к моим внукам, — сказал хан. — Хочу узнать, чему они выучены. Все законы моей Ясы надо выполнять, но какой из законов, как вы думаете, самый важный?

— Тот, который говорит, что ни один монгол не смеет сделать рабом другого монгола, — ответил Монкэ, — поскольку это предотвращает любую междоусобицу.

Хулагу покачал головой.

— Неверно, тот, который предусматривает беспрекословное подчинение командиру, — сказал он, — поскольку офицер должен полагаться на своих солдат.

Ариг Букэ нахмурился. В четыре с половиной года он уже знал Ясу наизусть.

— Никогда не заключай мира… — Малыш поскреб в затылке. — Запрещено заключать мир с кем бы то ни было, если он нам не покорился.

— Это и мой ответ, — пробормотал Тулуй.

— А ты, Хубилай? — спросил хан. — Что скажешь ты?

Хубилай поднял голову.

— Все законы должны исполняться, — сказал он, — но я думаю, что для хана самый важный — уважать и почитать знающих и честных и презирать злых и нечестных.