Повелитель железа (сборник)

Толстой Алексей Николаевич

— Это должно быть весьма неприятное дело, — сказал я с некоторым сожалением.

При этих словах мой собеседник впервые засмеялся.

Это был ужасный, безрадостный смех.

— Да, — сказал он сухо, — если бы я объявил конкурс, то запись была бы невелика. Раньше чем говорить о дальнейшем, — прибавил он, — я хочу взять с вас честное слово, что все, что я вам скажу, останется между нами, — примете вы мое предложение или нет.

— Безусловно, — ответил я без малейшего колебания.

—

Великолепно!..

— Весьма возможно, что через несколько дней, если мне не удастся принять некоторые меры, меня больше не будет в живых…

Я вспомнил о маленьком инциденте на набережной и понял, что он говорит правду.

— Короче говоря, — сказал он, — я должен исчезнуть. Если я буду жить в Лондоне под своим именем, я непременно буду убит. Это дело дней, недель и даже месяцев, — это зависит от меня, но исход верный и совершенно неизбежный.

Я налил себе сам стакан бренди и поднял его на свет.

— Ситуация хороша, по крайней мере, тем, что она весьма проста.

Та же холодная усмешка заиграла у него на губах.

— Это не так просто, как вы думаете. Господа, которые хотят ускорить мой переход на небеса, делают мне честь своим тонким и скрытным вниманием. Я, быть может, могу их избегнуть. Сегодня вечером, например, мне это удалось.

Он кивнул головой, словно отвечая на мой невысказанный вопрос.

— Да, меня осенила эта мысль, когда я заметил вас под фонарем. Если бы я верил в сверхъестественное, то сказал бы, что вы мне посланы самим дьяволом. Я не думаю, чтоб какая-нибудь другая сила могла принимать во мне участие.

— Ну что ж, — сказал я шутливо, — если меня послал к вам дьявол, то я, по крайней мере, обязан ему хорошим ужином. Чего вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы вы заняли мое место в мире. Я хочу, чтобы вы сегодня же вечером переоделись в мое платье и вышли из этого ресторана как Стром.

Я глубоко вздохнул и перегнулся над столом, ухватившись за его края обеими руками.

— Хорошо, — сказал я, — а потом?..

— Я хочу, чтобы вы вернулись в мой дом в Парк-Лэйне и три недели жили бы там вместо меня. А затем, если вы после этого срока останетесь в живых, что мало вероятно, — вы можете делать все, что вам угодно.

Мне вдруг показалось, что вся эта история только шутка, результат какого-нибудь дурацкого пари или мимолетная причуда сумасбродного миллионера. Но блеск его стальных голубых глаз, испытующе смотрящих на меня, внезапно прогнал эту мысль.

— Это невозможно. Если даже прислуга не заметит разницы — меня моментально уличит любой из ваших друзей.

— Почему? — спросил он. — Они могут подумать, что я стал забывчив или эксцентричен. Что же другое может прийти им в голову?

— Но подумайте, сколько незнакомого встретится мне: имена людей, ваши дела и даже ваш дом. Ведь я сам себя выдам!..

— Обо всем этом я уже подумал, — ответил он коротко. — Если бы я не мог предупредить все обстоятельства, я бы вам не сделал такого предложения.

Я взглянул на него с любопытством.

— А кто может мне помешать взять ваши деньги и думать только о себе.

— Никто, кроме вашего честного слова, — сказал он.

На минуту наступило молчание.

— Ладно, — сказал я с коротким смехом. — Гарантии не равны для обеих сторон: Но если вас это удовлетворяет… — я пожал плечами. — Теперь посмотрим, правильно ли я понял ваше интересное предложение. За десять тысяч фунтов стерлингов, из коих две тысячи наличными, остальное чеком, — я должен стать на три недели мистером Стромом. Весьма вероятно, что за это время меня убьют. Если этого не случится, я буду свободен и могу снова стать самим собой…

Стром поклонился — полунасмешливо, как показалось мне.

— Вы прекрасно выразили мою мысль.

Я налил себе второй стакан бренди и выпил его небольшими глотками. Передо мной стояла перспектива стать миллионером, хотя бы на три недели. Но кроме того, это дело привлекало меня своей фантастичностью. Всего несколько часов назад я жаловался на тоскливую однообразную жизнь, и вдруг судьба посылает мне необъятную возможность всяких приключений и волнений. От одной этой мысли мое сердце забилось сильнее.

— Если это не слишком Нескромный вопрос, — сказал я спокойно, — мне хотелось бы знать, почему так интересует кого-то ваш переход в лучший мир?

Стром сощурил глаза, губы его сложились в неприятную усмешку, и он холодно ответил:

— Это мое личное дело, таким оно и должно остаться. Могу вас все же уверить, что, став на мое место, вы рискуете только быть убитым. Никакого преступления я не совершил, — он засмеялся, — по крайней мере, в прекрасных глазах английского закона…

— Это весьма утешительно, — заметил я, — но все же я охотнее принял бы ваше предложение, если бы знал, кто именно так старается всадить в вас нож.

— К сожалению, мне это самому неизвестно. Если бы я знал… — его лицо стало на минуту похоже на жесткую маску. — Впрочем, есть какая-то пословица относительно двоих, исполняющих одну и ту же роль. Могу вам только сказать, что опасность реальна и очень близка. У меня достаточно оснований думать, что моя собственная прислуга вполне верна мне, но, помимо ее, я не стал бы доверять никому.

— Видимо, мне придется сидеть все время дома, сказал горько я.

Стром сунул руку в карман и вынул маленькую записную книжку из красной кожи.