Повелители кукловодов
Шрифт:
Глава 5. Песни у камелька
На юго-западной оконечности озера Фросах, на границе Арвига и Тарвы, стояла прибрежная деревушка. Трактир в ней почти всегда был забит под завязку, располагаясь на пересечении крупных трактов. Хозяйке трактира нередко приходилось отбиваться от назойливых посетителей, требовавших мест, которых она не могла предоставить. Как этим осенним вечером, когда паре припозднившихся путников позарез требовалось две отдельных комнаты.
Мужчина и девушка, они очевидно не приходились друг другу супругами или иными родственниками. Мужчина – немолодой аристократ, крупного телосложения, полностью седой, с обилием шрамов на лице, шее
Хозяйка не знала и не хотела знать, что связывало этих двоих и почему им обязательно требовалось ночевать раздельно. Еще час назад у нее имелось три свободных номера. Но заявилась компания из трех человек с двумя младенцами и тоже потребовали две комнаты, одну для леди с детьми, одну для ее слуг.
– Одна комната осталась, – отрезала хозяйка. – С одной постелью. Будете брать?
– Может быть, есть какая-нибудь подсобка? – спросил седой аристократ. – Я доплачу.
Девушка мягко прикоснулась к нему и проговорила:
– Ревин, ну что ты доплатишь? Я видела, у тебя денег почти не осталось. Давай возьмем эту комнату. Нам до Гвирата еще идти и идти.
Мужчина обреченно вздохнул.
– Хорошо, досточтимая монна, я беру комнату. Не найдется тюфяка, бросить на пол?
– Конечно найдется, – буркнула хозяйка трактира. – Уже лежит. На нем и ляжете. Еще один что ли вам подавать? Развелось нищебродов. Ведут себя как князья. То комнату им подай отдельную, то тюфяк. Четыре серебряка. Деньги вперед.
Аристократ Ревин посмотрел на хозяйку как на грабительницу, но раскошелился. Женщина сгребла монеты, крикнула горничную и велела проводить гостей в номер. Служанка исполнила поручение, отдала аристократу ключ и оставила гостей одних.
Мужчина недовольно оглядел крошечную комнату с рукомойником, узким тюфяком и несколькими гвоздями для одежды. Что ж, в лесу ему приходилось спать на голой земле, а здесь сойдет и пол. Он сбросил в угол вещевой мешок, растер уставшие плечи. Девушка подскочила было к нему, положила руку на плечо, но он вывернулся.
– Не надо, Рини. Пойдем на ужин.
Риниэль скорчила гримасу, но навязывать заботу не стала. Больше всего сейчас мужчине хотелось, чтобы она помассировала его тело теплыми и нежными ладошками, но он не хотел признаваться себе в этом. С каждым днем присутствие феи все глубже погружало его в странное состояние умиротворения и благости. Будто теплый прозрачный свет окутывал Долана. С Аделией он испытывал похожее чувство, но Аделия разделяла его жизнь почти сорок лет – с тех пор, как родители обручили их подростками. Он не мог помыслить, что однажды она окажется вдали от него. Ее близость стала воздухом, которым он дышал.
А девочка Риниэль стала искоркой огня, которая ухитрялась согревать, как огромный костер. Она источала тепло, и Долан был бы счастлив с благодарностью принять его… если бы не буря, бушевавшая в груди.
После смерти Аделии он не желал ни одной женщины. Хотя многие женщины желали его. Его репутация в Академии, талант, положение старосты, особое отношение Кэрдана и трагичная история его одержимости создавали своеобразный романтичный ореол вокруг фигуры мрачного вдовца. Некоторые азартные студентки и преподавательницы задались целью покорить его сердце. Проще было покорить гранитную глыбу. Маркиз оставался холоден и равнодушен к любым знакам внимания женщин, к их кокетству и попыткам покорить недосягаемое. Некоторые женщины быстро отступили, некоторые озлобились и начали распускать слухи, якобы он сам уложил их в
Когда Риниэль произнесла: «Я Избираю Тебя, Ревин» – поначалу он просто не понял, что случилось. Он ничего не знал о феях. Он не мог и помыслить, что между ним и Риниэль могут быть отношения мужчины и женщины. Много дней и ночей они провели бок о бок и спина к спине, но Долан оставался так же безразличен к ней, как к остальным женщинам после смерти Аделии. Ни помысла, ни тени желания не вызывала девочка, так похожая на его среднюю дочь Илану.
«Рини, ну зачем?! – воскликнул он, когда фея объяснила ему фразу Избрания. – Я ведь даже не в отцы – в деды тебе гожусь! Что ты будешь делать с такой развалиной? Да еще после всего, что я тебе причинил. Не надо, отмени это!»
«Избрание невозможно отменить, Ревин. И это не в моей власти. Я лишь следую Судьбе Феи. Она Избирает за нас. Она мудрее нас. Если судьба решила, что мы должны быть вместе, кто мы такие, чтобы спорить с ней?»
«Но я стар, Рини. И связан с другой женщиной. Она в твоем теле, но она другая, не ты. Я не могу изменять ей».
«Если бы не мог, Избрания не случилось бы. И перестань говорить, что стар. Ты маг. Для магов возраст не имеет значения. Для фей – тем более».
Долан оставил попытки убеждать фею переменить решение, просто стал твердо выдерживать дистанцию. Когда они покинули предел Морехского леса, они перестали ночевать под открытым небом и стали останавливаться в трактирах. Каждый раз Долан упорно брал две комнаты, отдельно для себя и Риниэль. Хотя Артан дал ему совсем немного серебра – на экстренный случай, ведь магу не предполагалось покинуть пределы Морехи.
Экономил Долан, избегая ужинать в трактирах, предпочитал подстрелить дичь во время дневного перехода и приготовить ее на открытом воздухе. Риниэль изнывала, когда он ощипывал или свежевал добычу, а затем готовил на огне. Маркиз видел брезгливость девушки и надеялся, что это тоже отвратит ее от него.
Помогало мало. Каждый вечер Риниэль недовольно корчила рожицу, когда Долан в очередной раз просил две отдельные комнаты. В деревенском трактире на юго-западном берегу озера Фросах двух комнат не нашлось.
Они спустились в обеденный зал трактира. Долан заказал овощное рагу Риниэль и кружку яблочного сока себе. Ужин был для феи единственным приемом пищи за день, но она совсем не страдала от голода. Пока девушка уплетала рагу, маркиз осмотрел залу. За столом напротив сидела необычная пара – хоть и не настолько необычная, как они с Риниэль. Простолюдинка, чуть старше Рини, и мужчина, явно иноземец. Нельзя было определить, аристократ он или простолюдин по ремидейскому фенотипу.
С первого взгляда он вызвал у Долана неприязнь. С белобрысыми вихрами и льдистыми глазами, он осматривал каждую женщину в зале, словно добычу. Не избежала подобного взгляда и Риниэль. Когда холодные глаза чужеземца остановились на фее, Долан ощутил прилив гнева. Как смеет этот наглец так смотреть на его жен… Его?! Неужели он считает Риниэль своей женщиной?
Маркиз взял себя в руки. Не хватало еще ревновать фею к первому встречному. Они даже не разговаривали. И у него нет права ставить Риниэль условий. Может, она все-таки передумает и Изберет другого мужчину. Если нельзя отменить Избрание, может, возможно хотя бы перенести на другого, более достойного, чем он…
Долан отвернулся от белобрысого нахала и посмотрел в противоположный угол трактира. Там, на крючке возле хозяйской стойки, висела лютня. Его охватила тоска по дому в Гвирате. Там у него была лютня, и он нередко играл на ней… для Аделии. Риниэль проследила за его взглядом.