Повелители кукловодов
Шрифт:
– Обнять тебя! Так сестры говорят друг другу.
– Я… Да. Спасибо, Риниэль…
Фея воздуха неуверенно протянула руки, Риниэль крепко обняла ее. Каким-то чудом Долан ощутил, как горячая волна перетекает от его любимой к фее Адеир – во дворце ее называли Эдерой Кедар – отогревая несчастную девушку, как некогда отогревала его самого. В очередной раз маркиз испытал прилив ненависти к бывшему учителю, Придворному Магу Кэрдану, что искалечил жизни стольких невинных, прекрасных существ.
Девушки замерли в объятиях друг друга. Вернулся Люс, одетый и при шпаге. Как и Долан, он ощутил странное веяние в воздухе, окутавшее двух фей. Он остановился на пороге, чтобы не спугнуть дивное и непостижимое очарование иного мира, иных сущностей. Прошло несколько минут.
– Расскажи мне об Элезеуме, – попросила Адеир. – О вечной весне и травоядных кошках, которых поят молоком оленихи…
Риниэль улыбнулась.
– Это все формы. Весна, кошки, оленихи, молоко… Элезеум способен принимать бесчисленное множество форм. За ними стоит единая суть. Когда ты попадешь к нему, ты постигнешь ее. Единение. В Элезеуме ты едина со всем, что наполняет его. С сестрами, с кошками, с весной – с любыми формами. Формы теряют значение. Ты понимаешь, что они могут перетекать друг в друга с легкостью, могут появляться и исчезать – все это не имеет такого значения, как в смертном мире, мире твердой материи. Здесь все создано прочно и надолго, и рассоздание вызывает много боли. Не то в Элезеуме, где ничего не зафиксировано навек. Единение – вот что имеет смысл, а не то, что зафиксировано. Не то, что имеет форму.
Зеленоглазая фея зачарованно слушала Риниэль. Люс и Долан не понимали ни слова. Долан просто смотрел на любимую, наслаждаясь ее тонкими изящными чертами. Он снова ощутил, что появление Риниэль в его жизни – невероятная несправедливость бытия. Вся ее красота принадлежит ему, незаслуженно. Люди привыкли гориться на несправедливость Создателя, когда Он обрушивал на них несчастья и катастрофы. Но точно так же несправедлива была Его немыслимая милость, Его благодать, коей Он осыпал недостойных… Таких, как он, Ревин Долан.
Девушки продолжали говорить. Появилась недовольная хозяйка, требуя, чтобы они заказали что-нибудь, раз уж сидят и занимают столик. Адеир отмахнулась:
– Принесите, что хотите в какую хотите цену, только без мяса. Я оплачу. И накормите вашего бывшего конюха достойным завтраком, за мой счет.
Долан почувствовал голодное урчание в желудке. Риниэль кинула на него быстрый взгляд.
– Сестра, могу я попросить тебя угостить завтраком моего Избранника? У нас совсем мало денег, а дорога предстоит до Закатного Океана…
Адеир присвистнула, вызвав очередной недовольный взгляд трактирщицы. Некоторые простолюдины верили, что свист отпугивает богатство.
– Твоего Избранника? Воистину, судьба подчас странно шутит над нами… Он хотя бы не принуждал тебя Избрать его?
Риниэль улыбнулась.
– Он то и дело понуждал меня отменить Избрание. Все никак не может поверить, что оно необратимо.
Адеир вздохнула.
– Необратимо, поверь, – сказала она Долану. – Если бы я могла отменить свое, сделала бы это тысячу раз. Досточтимая монна! – окликнула она трактирщицу. – Накорми самым сытным завтраком милорда! Я плачу за все!
Выкрикнув это, она прибавила так, что услышали только Риниэль и Долан:
– Плачу не я, но пусть только Рози попробует не раскошелиться!
Когда вернулась брюнетка Рози и белобрысый, все пятеро, включая младенца, успели доесть завтрак, Адеир и ее грудничок – второй на сегодня, а Долан, Рини и юноша Люс – лишь первый. С ехидной усмешкой Адеир велела Рози:
– Заплати трактирщице, сколько она скажет. И выдай двадцать золотых Риниэль. Зря что ли у твоих ун-чу-лай денег куры не клюют?
Рози беспрекословно вытащила из-под фартука тяжеленный кошель, отсчитала двадцать монет и положила на стол перед младшей феей. У Рини отвисла челюсть. Долан не переставал дивиться нескончаемой милости Создателя. Неужели он попал в сказку?
Конец ознакомительного фрагмента.