Повелители Тьмы
Шрифт:
– Он личный телохранитель короля Аматия, парень. А ты что, не знал этого? Ну тогда понятно, почему ты согласился встать под его кулаки.
Меня расстроили настолько, что я отошёл в сторонку и примостился в одиночестве, глядя, как народ потихоньку прибывает и ставит свои деньги на одного из нас.
Пьер – личный телохранитель. Мне это ни о чём не говорило. Да, действительно, этот парень представлял собой гору мускулов, и даже моё тело не могло соперничать с его торсом.
Но это ещё ничего не значит. Интересно другое. Он
Просто способ утвердить себя или желание видеть всех ниже себя на лестнице расстановки сил и славы?
– Король! Король! – раздались крики, и солдаты словно наэлектризованные вскочили со своих мест, чтобы поприветствовать своего короля.
– Да здравствует король Аматия!
– Слава королю!
И так далее, и тому подобное. По этим возгласам я предположил, что Аматия пользуется доброй славой в своём государстве.
Толпа расступилась, и показался сам король Аматия. Это был просто мальчик.
Ему было всего лет десять, и хотя весь вид его говорил, что в его жилах течёт кровь королей и императоров, но он был невероятно молод! Понятно теперь, почему Шимес считала трон этой маленькой империи своим по праву.
Право старшинства.
Рядом с королём и императором вышагивал его личный телохранитель – Пьер Абан. Красавец с бычьей шеей и дверным косяком вместо плеч. Король и его немногочисленная свита расположилась на маленьком подиуме, и король поднял руку, призывая всех замолчать.
К этому времени вокруг круглого пятачка земли собралось несколько сотен, а вполне возможно, и тысяч солдат и офицеров. Естественно, что офицерский состав занимал отдельное место. Собравшиеся увидели взмах детской руки, и шум моментально стих, уступив место почтительной тишине.
Король встал и, обратившись к солдатам, крикнул немного писклявым голосом:
– Я приветствую вас, мои подданные!
Арена превратилась в сплошной рёв приветствия и восторга. Мне пришлось тоже помахать руками и поорать. Я наблюдал за Аматием и все больше понимал, что ни за что не смогу сделать то, о чём меня попросили. Даже за жизнь Илонеи. Я не могу убить ребёнка. Да, я убил человека, несколько человек. Но я знаю, что расплата наступит сегодня ночью. Никто не имеет права нарушать Кодекс Чести.
Аматия снова вскинул руку, призывая к молчанию.
– Пусть подойдёт тот, кто хочет сражаться с моим Пьером Абаном.
Моё появление вызвало новую бурю. Но мне показалось, что в ней больше свиста, чем приветствий. Я подошёл к подиуму и встал на одно колено, склонив голову перед молодым императором.
– Пьер мне сказал, что ты изъявил желание драться с ним?
Каково, а? Значит, это я изъявил желание, а не он?!
– Мы просто решили померяться силой с вашим подданным, – учтиво сказал я.
– Пьер – не подданный! Он свободный гражданин!
– Прощу прощения, мой король!
Мальчишка перегнулся, обколотившись на поручни кресла, на котором сидел, и с чисто мальчишеской непосредственностью спросил:
– А ты не боишься, солдат? Ведь Пьер – лучший из лучших в моём королевстве!
– Я только недавно прибыл и ещё не успел узнать о подвигах свободного гражданина Пьера Абана, мой король!
– Ну что ж, – Аматия снова принял гордую позу императора. – Давайте начинать. Пьер?!
Пьер Абан вышел вперёд и вскинул обе руки, вызывая целый шквал криков. Подождав, пока они стихнут, Пьер встал рядом со мной, но не опустился на колено, как я, а остался стоять.
– Я готов, король!
– Каким оружием вы будете драться? Мечами?
– Нет, этот солдат выбрал другое оружие.
– Что?
– Вот это, – Пьер выставил перед собой руки и сжал пальцы в два здоровенных кулака.
– О-о! – маленький король чуть не подскочил с места. – Я так люблю, когда ты дерёшься. У тебя нет никаких возражений, солдат?
Может быть, есть просьбы или ты передумал?
Поистине, Аматия был королём, заботящимся обо всех своих подданных. Но у меня не было никаких просьб, и я не передумал. Но, чёрт побери, как приятно, когда хоть один король поинтересовался, хочу ли я драться.
– Я готов, мой король.
– Тогда начнём.
Король взмахнул рукой, и, откуда ни возьмись, появились трубачи и возвестили, что представление началось. В толпе зрителей поспешно заключались последние сделки. На растянутой шкуре были нарисованы ставки. Я посмотрел и обомлел. Ставили один к ста против меня.
Так низко я ещё не падал. Я встал и обратился к королю:
– Прошу прощения, мой король. У меня возникла небольшая просьба.
– Проси, солдат.
– Не могли бы вы, Ваше Величество, дать мне денег, чтобы я поставил сам на себя.
Детские глаза округлились.
– Солдат, я понимаю, что ты хочешь выиграть, но ставить на себя деньги… Ну, хорошо!
Сколько тебе нужно?
– Всё, что есть у вас в карманах, мой король.
Аматия рассмеялся.
– У меня в карманах не слишком-то и много. Но я сделаю больше, чем ты просил.
Через минуту у меня в руках было аж целых два мешочка с золотом. Король был щедр.
Недолго думая, я направился к группе офицеров со сломанными руками и носами. Мои старые знакомые не должны были подкачать.
– Ну кто из вас такой же смелый, чтобы поставить сто к одному?
Я даже не ожидал такого энтузиазма. Рядом с моими скромными мешочками выросшая груда казалась просто горой. Плюс к этому многочисленные проклятия в мой адрес. Вот теперь можно было и начинать.
Куртка была не нужна, и я сорвал её одним движением. Пронёсся вздох изумления. Я их понимал. У меня была фигура Аполлона, но никак не борца. По сравнению с Пьером, который тоже успел обнажиться до пояса, я выглядел самым настоящим сосунком.