Повелители волшебства
Шрифт:
— Музыку, Тинуэт! — приказал Лэйкил. — Что-нибудь умиротворяющее, по твоему выбору.
Полилась тихая, спокойная, прозрачная музыка. Лэйкил откинулся на спинку стула и полузакрыл глаза.
Было очевидно, что высказанное Дэвидом пожелание совершенно не радует молодого волшебника. Абсолютно не радует. И вместе с тем он не собирался забирать свои слова обратно. Похоже, такая невесомая вещь, как собственное слово, значила для него довольно много. Он пытался смириться с мыслью о том, что с этого дня у него есть ученик.
— Расскажи мне о твоем мире, Дэвид Брендом.
Бывший заключенный пожал плечами:
— Мир как мир… Что рассказывать-то?
Хозяин замка улыбнулся:
— Расскажи о том, почему ты попал в тюрьму.
— О,
— Вот и начни с самого начала. У нас впереди вечность.
— Да неужели?
Снова улыбка:
— Почти… Нормальный волшебник может жить очень долго. Если захочет, конечно. И если его не убьют сородичи. Рассказывай. Мы никуда не торопимся.
— С самого начала… — Дэвид задумался. — Хорошо. Начну сначала. Сначала люди жили в Европе. То есть еще они жили в Азии и Африке, но именно Европа была центром цивилизации. Это значит Старый Свет. В десятом веке, по нашему летоисчислению, викинги открыли… Викинги — это мореплаватели и разбойники, которые…
— Послушай, — перебил его Лэйкил и. засунув руку за пазуху, вытащил точно такой же кристалл, который раньше Дэвид видел на его сестре. — Совершенно необязательно объяснять мне значение каждого слова. Мой переводчик работает без сбоев, я прекрасно понимаю все, что ты говоришь. Можешь употреблять и жаргон, если тебе так удобнее. Кулон переведет все, кроме имен, специфических названий, аналога которым нет в нашем мире, и слов, значения которых ты сам не знаешь. Главное — чтобы ты сам понимал, что говоришь.
— Удобная штука.
Лэйкил согласно кивнул.
— Я продолжаю, — сказал Дэвид. — Так вот, в десятом веке викинги переплыли Атлантический океан и открыли Новый Свет. Раньше там, правда, жили туземцы, так что викингам пришлось немало с ними повоевать. В конечном счете, они отняли у местных племен весьма значительную территорию, поработили их и основали несколько королевств. По названию одного из них, Викланда, впоследствии стала называться и вся страна, в которой я вырос. Потом… ну история шла своим ходом, было много войн и переделов земли. Новые переселенцы из Европы в свою очередь смели потомков викингов. Более трехсот лет мы были англо-норманнской колонией. Выиграв Войну за Независимость, мы создали собственное государство, которое вскоре стало одним из самых мощных в мире. По крайней мере, с точки зрения экономики, науки и военной силы. Были три мировые войны… В начале двадцатого века была впервые собрана Конфедерация, а в 2020 году, по инициативе Викланда, подписан договор, согласно которому был установлен единый контроль над всеми вооруженными силами стран, входивших в Конфедерацию. Угроза Четвертой мировой войны была устранена, был взят общий курс на разоружение, образовано общепланетарное правительство. Всем казалось, что наступает эпоха всеобщего мира и процветания…
Дэвид замолчал.
— «Но»?.. — прервал Лэйкил затянувшуюся паузу.
— Что «но»?
— В твоих последних словах явственно прозвучало какое-то «но». Что произошло? Почему ваше прекрасное будущее не стало еще более прекрасным настоящим?
Дэвид мотнул головой.
— Не знаю, в чем была ошибка… Наверное, председателем Совета Наций стал не тот человек. Он был выбран Президентом Викланда, когда мне только-только исполнилось двенадцать лет. Тогда он был очень популярен… Но через два года Роберт Каннинхейм возглавил Совет, и вот тогда-то он показал свое истинное лицо. Наша история помнит многих тиранов, но никто не думал, что к середине двадцать первого века, после всех демократических преобразований, их времена вернутся. Видимо, человеческая натура порочна по своей природе — ведь ни один человек, как бы умен и талантлив по части управления он ни был, не сможет превратить жизнь целой планеты в кошмар. Если только другие люди не поддержат его… Наверное, также обстоит дело и в вашем мире? — Дэвид выжал из себя кривую улыбку. — Наверное, вам время от времени приходится бороться с Темными Властелинами, рвущимися к мировому господству?
— Почему ты так решил? — приподнял бровь Лэйкил.
— Ну, у вас же тут магия и прочие штуки…
— Магия? — хмыкнул хозяин замка. — Ну и что? То, что искусный волшебник, а тем более Лорд, неизмеримо могущественнее бездаря… обычного человека — это факт. Но ведь в кругу «своих» данное преимущество полностью исчезает! А у нас тут полно колдунов. Так что у нас очень устойчивое общество, Дэвид Брендом. За последние сто тысяч лет, например, в Хеллаэне не произошло практически никаких общественных изменений. Поединки, войны, разборки между соседями — да, все это у нас происходит постоянно. Это, можно сказать, жизненные реалии, и никуда от них не деться. Но что-нибудь такое, что затронуло бы сразу всех… — Лэйкил покачал головой. — Это достояние легенд, слишком часто похожих на сказки.
— А если, скажем, соберутся десять колдунов и захотят показать всем остальным, где раки зимуют?.. Или не десять, а побольше, суть не в том…
— Каких колдунов? Смертных, практикующих классическое Искусство? Да пусть их собираются! В одной Академии постоянно ошивается две или три тысячи таких недоколдователей, — Лэйкил фыркнул. — Кого из нас волнует их мнение?.. Или ты говоришь о Лордах? Но, чтобы десять Лордов объединились во имя одной цели, нужно, чтобы солнце с неба упало. И уж тем более трудно себе представить, чтобы объединились те из нас, кто жаждет власти.
Данное утверждение показалось Дэвиду более чем спорным.
— Разве общие интересы не могут сплотить их на время?
— Могут. Но длительные объединения такого рода — это, как я говорил, легенды. Чтобы такой союз был прочным и долговременным, каждый его член должен поступиться толикой собственной свободы. Согласен? А мы слишком ценим собственную независимость, чтобы стать хорошими исполнителями. Хороший исполнитель — плохой маг. Собственно говоря, все маги — закоренелые индивидуалисты. Волшебство — по крайней мере, на уровне Лордов — это не просто набор слов, жестов и энергетических схем. Волшебство — это Искусство, это Дар, это талант, который каждый из нас должен развить в себе сам. У хорошего исполнителя или у того, кто способен поступиться собственными принципами, Дара или не будет, или он не сумеет его развить. Мой дядюшка, кстати, написал целую исследовательскую работу как раз на эту тему.
— Интересно было бы почитать.
— Не проблема. Научишься нашему языку — и вперед. Вся библиотека твоя. Но давай вернемся к разговору о твоем мире. Ты-то сам как в тюрьме оказался? Организовал мятеж?
— Какое там… — махнул рукой Дэвид. — Никаких мятежей у нас давно нет. Полиция, армия, Безопасность — все лижут задницу Каннинхейму… Я работал художником в одной газете… Рисовал карикатуры — не политические, так, разные смешные картинки на странице «Юмор». У меня был друг, Майкл. Он написал одну статью… Ее даже не успели опубликовать. Майкла посадили в тюрьму, а через два дня вынесли приговор — Остров Мира.
Дэвид замолчал.
— Судя по твоему тону — это весьма неприятная перспектива? — предположил Лэйкил.
— Так и есть. Как нам говорили в самом начале, «люди, протестующие против мира во всем мире и против истинно демократического правительства Роберта Каннинхейма, — это люди с психическими отклонениями. Их надо лечить». И где-то на одном из островов Тихого океана, дескать, оборудовали как раз такую «лечебницу». Но я думаю, это туфта. Остров Мира — это ссылка, из которой не возвращаются. По крайней мере, я не видел никого, кто бы оттуда вернулся. На самом деле, наверное, никакого Острова Мира и вовсе нет. А этих людей просто расстреливают и закапывают где-нибудь в Сахаре или в Сибири… Так вот, когда Майкла взяли, я не стал рыпаться. Что толку вставать на пути локомотива?.. Но вчера… В общем, я выпил лишку. Вышел на улицу и обложил в три этажа нашего архидемократичного Правителя. Меня избили и бросили в юродскую тюрьму.