Повелители волшебства
Шрифт:
Магией он также не мог воспользоваться. Заклятие было добротным, предназначенным специально для тех, кто был знаком с Искусством волшебства не понаслышке. Оно замораживало не только тело, но и колдовские способности того, на кого было наложено. Энергетика Лэйкила, впрочем, тоже потихоньку «оттаивала».
«Как она развалила мое защитное поле… Одним ударом… — думал Лэйкил, одновременно пытаясь потихоньку ослабить заклинание. — Да, я не ошибся тогда, у Киррана, в самом начале… Она и в самом деле первоклассная колдунья…»
Какое-то осторожное шевеление в дальнем конце пещеры привлекло его внимание.
Через несколько секунд он понял, что это. Несколько
Прошло пять минут. Лэйкил усиленно пытался освободиться.
Осмелевшие импы выбрались из-за угла и подошли поближе. Но вид «ангела», пусть даже и плененного, вызывал у них определенные опасения, и поэтому они укрылись за большой кучей камней.
Теперь Лэйкил мог слышать их разговор.
— …Он что, так и будет тут стоять?
— А Босс его знает…
— А… А не пошел бы этот ангел в жопу?!
— Верно! Никаких ангелов нам тут не нужно!
— Ну что, парни, скинем его вниз?!
— Вот еще!.. Лед растает, ангелок выпорхнет на волю, а кому Босс, надерет задницы? Обратно нам. Тебе это надо?
— Ну… вообще-то нет.
— Ну вот то-то и оно.
— А у меня идея!.. Давайте его… это… — многозначительный присвист, — пока он тут весь такой неподвижный? А?…
— Да ну его… — Осторожный и рассудительный имп выглянул из-за камня. — А вдруг он оттает?
— Так мы по-быстрому! — жизнерадостно возразил более молодой голос.
…Когда импы после долгих споров набрались храбрости и высунулись наружу из-под своего прикрытия, Лэйкил, скрипнув зубами, сумел вытянуть вперед левую руку. С рукава посыпались ледяные кристаллы.
Заклинание экзорцизма само легло на язык. И как он умудрился его вспомнить, ведь учил-то в далеком детстве, лет одиннадцать тогда было?! Добрым словом граф Лэйкил помянул своего дядю, заставлявшего ею прекрасными летними днями корпеть над скучными и нудными книжками.
При первых тактах заклинания импы взвыли от ужаса и опрометью ринулись вон из пещеры. Их бледно-розовые поросячьи ушки встали дыбом. Очевидно, им уже был знаком этот текст. Злорадно ухмыляясь, Лэйкил дочитал его до конца.
Хотя заклинание достигло розовых чертенят уже в ослабленном виде (за короткое время они успели далеко убежать), Лэйкил слышал их пронзительные вопли, постепенно стихавшие по мере удаления, еще очень долго.
Через двадцать минут ему, наконец, удалось освободить и правую руку. Дальше дело пошло быстрее. Еще через десять минут он привел в порядок одежду и выстроил заклинание обратного пути.
Дома он задержался ровно настолько, чтобы дойти до сокровищницы и выудить из нее четыре крупных рубина. Этот набег почти опустошил кладовую. Кроме каких-то жалких бриллиантов, самые крупные из которых были всего-то на двести-триста карат, там уже больше ничего не было. Что ж, похоже, в скором времени гномам предстоит пережить еще одну ревизию.
…Когда он отдал рубины Лорду Киррану, тот с улыбкой положил их в шкатулку. С улыбкой — но молча. В лице Лэйкила было что-то такое, что заставило Киррана на этот раз обойтись без шуточек.
…Вернувшись в Тинуэт, Лэйкил отыскал Дэвида. В последние семь дней они виделись разве что за ужином, да и то не всегда.
Дэвид сидел в библиотеке и что-то читал. Когда вошел кен Апрей, он оторвался от книги и вопросительно посмотрел на графа. Лэйкил поднял руки.
— Все. Завязываю с вечеринками. С завтрашнего дня начинаем твое обучение.
5
Прошел месяц. Теперь
Мускулы нарастали с поразительной скоростью. Хотя он и не стал совершенным атлетом, приятно было, потрогав бицепс, ощутить под кожей уже не дряблый кисель, а кое-что потверже. Изменилась и скорость реакции. Дэвид ощущал себя полным энергии, ему постоянно хотелось бегать, прыгать, драться. Еще хотелось есть. Насколько он понял из слов Лэйкила, это было временное явление, вызванное общей перестройкой организма. Почти каждый день Лэйкил совершал с его гэемоном — так здесь называли энергетическую сущность всякого живого существа — какие-то манипуляции, задавал определенную программу, а тело пыталось под эту программу подстроиться. Отсюда и ускоренный обмен веществ, и повышенный аппетит.
Тренировки разбавлялись медитациями и общими лекциями о принципах волшебства. Во время одних медитативных упражнений Брендом должен был размышлять над определенными картинами, представлявшими, как правило, нагромождение каких-то абстрактных линий и цветовых пятен. Во время других он должен был созерцать пламя, или льющуюся воду, или темноту. Во время третьих он должен был вообще ни о чем не думать.
Лэйкил что-то делал с его энергетикой, но что именно — об этом хозяин замка говорил редко. Впрочем, впечатления, будто бы Лэйкил пытается что-то скрыть, не возникало, скорее казалось, что он не всегда может найти подходящие слова на «нормальном» языке, чтобы объяснить, что именно он делает. Давид понимал лишь, что далеко не все изменения были связаны с трансформацией его тела. Было еще что-то, куда более тонкое… Через месяц Лэйкил привел его в центральный зал замка. Остановившись неподалеку от луча света, пронизывающего середину зала, он сложил руки на груди и заговорил:
— Я уже упоминал о том, что существует несколько основных видов волшебства. Я отнюдь не собираюсь учить тебя всем этим видам. По крайней мере, классической магией мы будем заниматься по минимуму. Захочешь — научишься сам. В библиотеке полно книг на эту тему. Или, когда твой Дар уже будет достаточно развит, поступишь в Академию. Все, чему я научу тебя в рамках классического колдовства — общей базе и языку, на котором создаются и записываются заклинания. Этот язык называется Искаженным Наречьем. У него много разновидности, но даже самые основные, общеупотребительные выучить совсем не так легко, как ты выучил язык Нимриана. Просто вложить тебе в голову нужные знания в данном случае будет недостаточно, поскольку по своей структуре Искаженное Наречье отличается от любого разговорного языка примерно так же, как высшая математика от таблицы умножения. Определенный объем информации по этой теме я все же запишу тебе в разум, но осваивать ее и учиться ею пользоваться тебе придется не неделю, а несколько лет.